Это было тонкое различие. Услышав его, маркиз не мог удержаться от улыбки во второй раз.– Дитя мое, – сказал он, – ты здешний?– Разве вы никогда меня не видали, маркиз? – спросил Рауль с удивленным видом.– Нет, не видал, по крайней мере никогда не замечал…– Я местный.– Как тебя зовут?– Рауль.– Как зовут твоего отца?– Роже Риго.Маркиз нахмурил брови.– Отставной гвардейский солдат?– Да, маркиз.– Беден он, не так ли?– Очень беден.– И живет браконьерством, как говорили мне лесные сторожа, – прибавил маркиз.– Ваши сторожа солгали! – с гордостью вскричал Рауль.«О чем я говорю с этим ребенком? – подумал маркиз. – Сын не может и не должен обвинять отца!»Наступила минута молчания, потом Режинальд продолжал:– У отца твоего много детей?– Нет, я один.– Твой отец тебя любит?– Не думаю.– Стало быть, он дурно обращается с тобой?– Иногда.– К чему он тебя приучает?– Ни к чему. Он научил меня только читать. Он сам больше ничего не знает, и я также.– Хочешь ты научиться чему-нибудь другому?– О! да!.. Но это невозможно!– Думал ли ты когда-нибудь о будущем?– А что такое будущее, маркиз?– Это время еще отдаленное, в которое ты перестанешь быть ребенком и станешь взрослым мужчиной.– Да, я часто об этом думал.– Что же ты намерен делать, когда наступит это время?– Как только вырасту, я определюсь в солдаты, пойду на войну, чтобы возвратиться офицером и богатым.– Разве ты хочешь иметь деньги?..– Очень хочу.– Зачем?– Затем, что отец мой твердит беспрестанно, что человеку богатому не остается ничего желать, и что тогда пользуешься всеми удовольствиями и всевозможным счастьем на свете.Маркиз вздохнул и обратил к небу глаза, наполнившиеся слезами, потом с грустью прижал к губам медальон с волосами тех, которых он так любил и которых еще до сих пор оплакивал. Рауль приметил эту грусть и не сказал более ни слова. Маркиз де ла Транблэ продолжал:– Дитя мое, я сам хочу отвести тебя к отцу и сказать ему, что я обязан тебе жизнью…– Как хотите. Только, пожалуйста, постарайтесь, чтобы он не прибил меня, а то вот уже два дня, как я убежал из дома…– Будь спокоен, он до тебя не дотронется; но скажи мне, дитя мое, зачем ты убежал от отца.– Я боялся, чтобы он не прибил меня.– Что же ты сделал?– Ничего.– Однако же гнев твоего отца против тебя должен был иметь какую-нибудь причину, я полагаю…– Никакой. У него не было денег, но ведь я в этом не виноват… а когда у него нет денег, он всегда бьет меня. Должно быть это его утешает.– Бедное дитя! – прошептал маркиз.– Итак, – спросил Рауль, – мне сегодня нечего бояться?– Нечего, – отвечал Режинальд, – и сегодня и никогда!– Если так, – весело вскричал ребенок, – я охотно пойду с вами.Рауль сделал несколько шагов за маркизом, который подходил к своей лошади; но вдруг его румяные щеки побледнели, кровь потекла из раны, ноги подогнулись и он упал на траву. Испуганный этим неожиданным припадком, маркиз снова принялся ухаживать за Раулем, который почти тотчас же пришел в себя и встал, говоря:– Ну вот все и кончилось…– Хорошо, – вскричал маркиз, – но все-таки я вижу, что ты не в состоянии дойти до дому пешком.– Ах, нет! Я дойду как нельзя лучше… – отвечал Рауль.– Я не позволю…– Если вам не угодно, я останусь здесь…– Нет…– Но ведь вы сами сказали, что не хотите, чтобы я шел…– Ну да… я возьму тебя к себе на лошадь. Ты не будешь бояться ехать таким образом?– Бояться! – повторил Рауль с насмешкой. – Я сам умею ездить верхом!– Право? – сказал маркиз шепотом несколько недоверчивым.Этот тон задел за живое непомерное самолюбие ребенка, силы которого на время возвратились. Он подбежал к лошади, которая присмирела от жестокого урока, полученного ею, и спокойно жевала траву, которую мундштук не позволял ей проглотить. Рауль вскочил на седло, подобрал оборванные поводья, ударил лошадь по боку и пустился в галоп, заставив ее перепрыгнуть через ствол упавшего дерева. Маркиз смотрел на это с возрастающим изумлением и шептал про себя:«Я не ошибся, это ребенок необыкновенный!.. Как жаль, что он не мой сын!..»Рауль соскочил с лошади.– Теперь вы видите, маркиз, что я сказал правду, – пролепетал он, голосом едва внятным, потому что новая слабость овладела им, кровь начала течь опять и бледность увеличилась.Маркиз обвязал платком грудь Рауля и, посадив его на лошадь впереди себя, поехал шагом в деревню, куда, по всей вероятности, не должен был возвращаться никогда. Дорогой он продолжал с Раулем разговор, начало которого мы рассказали, и при каждом ответе мальчика все более и более удивлялся его здравым суждениям и необыкновенно быстрой понятливости. Часа через полтора маркиз остановил свою лошадь у хижины браконьера и позвал его. На этот зов вышла только жена Роже, потому что самого браконьера не было дома. Маркиз передал ей Рауля, рассказал в нескольких словах, что случилось, и попросил ее сказать мужу, чтобы он пришел в замок, как только вернется. Крестьянка обещала.Приехав домой, маркиз опустился в широкое кресло возле окна в гостиной и погрузился в продолжительные и глубокие размышления. Он думал, что само Провидение свело его с Раулем, и спрашивал себя, не указывало ли оно ему тем самым, что этот ребенок должен был заменить для него сыновей, которых он лишился. Мысль усыновить Рауля и сделать его наследником своего имени и состояния возникла в его уме.У маркиза не было других наследников, кроме довольно дальних родственников; но все они были сами богаты, носили другую фамилию, и притом маркиз был совершенно равнодушен к ним. Между многочисленными горестями его жизни одна заключалась в мысли, что его старый замок и обширные земли увеличат, после его смерти, уже без того огромное состояние его родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134