В ту минуту, когда кавалер приметил ее в первый раз, она вошла в комнату, заперев дверь за Жаком, отправлявшимся в Париж. По обыкновению, она тихо проскользнула за занавесками кровати, чтобы прислушаться к дыханию Рауля. Ей показалось, что молодой человек спокойно спал. Тогда она вышла из комнаты так же осторожно, как вошла туда, и отправилась к матери, которая приходила в негодование на слишком частое и слишком продолжительное, по ее мнению, отсутствие дочери.Мадлена де Шанбар после перемены, совершившейся в ней, когда она узнала о богатстве больного, спрашивала о нем по нескольку раз в день и, казалось, принимала живейшее участие во всем, что касалось молодого человека. Ее заботливое любопытство простиралось даже до желания знать, что говорил и делал Жак, слуга Рауля. В этот день она поспешила спросить у Жанны:– Ну! Как твой больной?– Ему лучше, гораздо лучше; по крайней мере, мне так кажется, – отвечала молодая девушка.– Слава Богу! – вскричала больная с притворной радостью, закусив себе губы до крови, чтобы скрыть гримасу обманутого ожидания. Потом она прибавила через минуту: – Мне показалось утром, что дверь улицы отворяли и затворяли два раза… Не ошиблась ли я?– Нет, матушка.– Кто же это выходил?– Сначала доктор, а потом слуга.– Куда уходил доктор?– Он вернулся в Сен-Жермен.– Надолго?– Ему заплатили и отказали.– Стало быть, он не вернется?– Нет, если только его не позовут снова.– А слуга куда послан?– В Париж.– Когда он должен вернуться?– Он мне сказал, что через два или три дня.– Не раньше?– Нет, господин дал ему поручения, требующие, по крайней мере, столько времени.– Итак, мы одни в доме с этим молодым человеком?– Да, матушка.– Это тебя не пугает, дитя мое?– Меня, матушка?.. Чего же мне пугаться? Кавалер де ла Транблэ опасно болен; притом, если бы он даже и выздоровел, нам нечего его бояться… напротив! Если бы какая-нибудь опасность угрожала нам, он, наверно, защитил бы нас!Жанна произнесла эти последние слова с необыкновенным жаром.– Как ты разгорячилась!.. – заметила мать с улыбкой.Жанна очень покраснела. Больная продолжала:– Ты, кажется, принимаешь участие в этом молодом человеке, и я нахожу, что это очень естественно…– Да, матушка… – пролепетала молодая девушка.– Так слушай же: в эту ночь мне пришла в голову одна вещь…– Какая?– Что от меня зависит вылечить его гораздо скорее, нежели могут сделать это все доктора на свете…– Что вы хотите сказать? – с живостью вскричала Жанна. – От вас зависит вылечить его? Каким это образом?– Я вспомнила драгоценный секрет, который в моей молодости сообщил мне один иностранный доктор, знаменитый по своему искусству… В свете много было шума и толков о чудесах, какие он делал со своими больными…– Какой же это секрет, матушка?– Сейчас узнаешь. Отопри шкаф, вделанный в стену за изголовьем моей кровати.– Отперла…– Взгляни на третью полку, с левой стороны, если я не ошибаюсь… что ты там видишь?– Тут есть несколько небольших глиняных горшочков, есть сухие цветы и разные медные инструменты, которые мне неизвестны.– А другие вещи есть?– Есть много кое-чего.– Посмотри, нет ли между этими вещами пузырьков?– Есть много, различной формы и величины.– Один из пузырьков должен быть наполнен темной жидкостью.Жанна искала с минуту, потом отвечала:– Вот он.– Подай его мне; я хочу удостовериться, не ошибаешься ли ты.Молодая девушка исполнила приказание матери. Мадлена де Шанбар внимательно осмотрела пузырек, откупорила его, поднесла к ноздрям и вдохнула запах с удовольствием, вероятно, очень сильным, потому что радостная молния сверкнула в ее глазах и улыбка раскрыла на минуту ее бледные губы.– Да, – прошептала она потом. – Это именно то, что мне нужно… В этом пузырьке заключается надежное лекарство… – прибавила она вслух.Жанна сделала радостное движение. Больная продолжала, обратившись к ней:– Сегодня вечером, когда стемнеет, налей треть этой жидкости в лекарство этого прекрасного дворянина, которого ты называешь, кажется, Раулем де ла Транблэ… Постарайся, чтобы он выпил эту смесь, и завтра утром… завтра он перестанет страдать…Услыша это, Жанна не могла произнести ни слова; она была так счастлива, что, казалось, это счастье некоторым образом парализовало ее. Она взяла пузырек из рук матери и хотела выйти из комнаты, чтобы скрыть свое волнение. Мадлена удержала ее.– Еще одно слово, дитя мое.– Что прикажете, матушка?– Слуга кавалера де ла Транблэ не увез ли в Париж золота, о котором ты мне говорила?– Нет, матушка, – отвечала Жанна, – но к чему этот вопрос?– Просто из любопытства… какое нам дело, есть ли деньги у этого дворянина или нет?.. Ведь мы, конечно, не потребуем от него платы за то, что можем сделать для него…– Конечно, нет! – вскричала Жанна, не замечая, с каким странным выражением говорила ее мать.– Теперь, – продолжала больная, – ступай, дитя мое, ступай, ты мне более не нужна.Жанна вышла.Оставшись одна, Мадлена вскричала с энергией, к которой нельзя было считать ее способной, глядя на ее исхудалое тело и поблекшее лицо:– Довольно нищеты! Довольно страданий… Раз и навсегда я хочу положить этому конец, и если случай бросил богатство к моим ногам, оно от меня не ускользнет, хоть бы мне пришлось поднимать его из крови!.. X. Видение Рауль провел день то в тяжелой дремоте, то в лихорадочном волнении. С утра одна постоянная идея примешивалась к его бреду. Образ царицы Савской поглощал все его мысли. Взор его не оставлял ее ни на минуту. Сердце его призывало ее, а губы безмолвно говорили с ней. Несколько раз, так же, как и утром, грациозное видение подходило к нему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134