Порфирия могла отравить своего мужа, пристроив во дворец слугами своих людей. Они могли заранее обнаружить подлинное завещание и подменить его.Сама же она театрально рыдала, сидя на табурете. В ее адрес раздавались смешки и шутки, а нотариус Квириллий, приподнявшись на своих коротких ножках, изо всей силы молотил кулаком по пюпитру, призывая к тишине. Все это сопровождалось пронзительными криками писцов с обритыми черепами, которые тоже пытались заставить всех замолчать.— Пусть те, кто хотят оспорить законность этого завещания и располагающие доказательствами, напишут письменное заявление и подадут его в течение семи дней! — выкрикнул наконец Квириллий. — Есть ли в зале те, кто хотел бы сделать это прямо сейчас?Квириллий произнес эти слова, оглядывая обливающуюся потом публику перед ним. Сулла следил за взглядом нотариуса. Он увидел молодого человека с изможденным лицом; когда тот поднялся, все увидели на нем адвокатскую тогу, но эта тога была жалкой, вся заштопанная и с потертыми краями.— Я представляю здесь Металлу, возницу, рабыню Лиция Менезия, она же управляющая школы гладиаторов «Желтые в зеленую полоску», — сказал человек убедительным тоном.— Ха, адвокатишка без клиентуры хочет здесь попытать счастья, — прошептал Мерсенна, наклонившись к Сулле.— Пиши! — приказал Квириллий одному из обритых рабов, со стилем в руке перед стопкой восковых дощечек. — Кто ты? — спросил нотариус у адвоката, который хотел с ходу включиться в дело возницы Металлы.— Я — Гонорий, сын Кэдо... Принимая во внимание, что покойный Менезий неоднократно и перед свидетелями объявлял о завещании, по которому его рабыня Металла получала свободу после его смерти и наследовала школу гладиаторов «Желтые в зеленую полоску», и ввиду того, что покойный умер от яда, я утверждаю, что завещание, принесенное сюда законной женой Порфирией, явно противоречит воле покойного освободить гладиатрису Металлу, несомненно и то, что существует другое завещание, пока не обнаруженное, может быть уже и уничтоженное из корыстных побуждений... Поэтому от имени моей клиентки Металлы я прошу приостановить исполнение завещания, представленного Порфирией из рода Невиев, и провести всестороннее расследование и поиск подлинного завещания в целях установления истинного волеизъявления покойного...Послышались аплодисменты. Квириллий, молотя по пюпитру кулаками, призывал к порядку. Адвокат в поношенной тоге сел. Порфирия, зажав в одной руке мокрый платок, веер в другой, испепеляла его театральным взглядом. Послышался шум. Все повернули головы к двери. Показался человек, чей оливковый цвет лица и одежда с оригинальной вышивкой говорили о его финикийском происхождении. Он протискивался сквозь толпу у входа, чтобы предстать перед глазами нотариуса.Этот человек с густыми черными вьющимися волосами поднял руку, в которой держал нечто похожее на деревянный цилиндрический ящик. Видя, что ему удалось таким образом привлечь внимание нотариуса Квириллия, он произнес с певучим карфагенским акцентом:— Я — Халлиль, городской банкир и доверенное лицо Лиция Менезия. Я принес завещание, оставленное мне Менезием в октябре прошлого года в присутствии моего главного клерка, свободного человека, римского гражданина Алциния, который сопровождает меня...Раздались восклицания, в которых слышалось одобрение. Зал явно выступал на стороне гладиатрисы Металлы против законной супруги. Та побледнела, встала со своего табурета.— Он врет, как все карфагенцы! — закричала она. — У него фальшивка!Два адвоката Порфирии вновь усадили ее и тихо уговаривали успокоиться. А Квириллий сделал карфагенцу знак подойти к пюпитрам. Нотариус открыл лакированную деревянную коробочку, разрезав ленты и разбив печати Менезия, достал свернутый по-египетски папирус, похожий на те, которыми пользовались во многих компаниях, занимающихся морским судоходством.Все затаили дыхание. Наступил решающий момент. Два адвоката Порфирии продолжали тихо шушукаться со своей клиенткой, а Квириллий и его писцы сосредоточенно изучали со всех сторон свиток. Решалась судьба Металлы. Если бы она по завещанию перешла к Порфирии, ее бы ждала неминуемая смерть или самое унизительное положение, которое только могла изобрести для нее патрицианка, движимая чувством мести. Завещание, принесенное финикийцем, освобождало ее от этого.— Зачитывается завещание Лиция Менезия, датируемое календами мая десятого года царствования Веспасиана, которого забрали к себе боги! — прокричал нотариус, который, чувствуя, что события принимают сенсационный оборот, решил сам огласить завещание. — Я, нижеподписавшийся Лиций Менезий, кандидат на должность трибуна, передаю своему доверенному лицу, банкиру Халлилю, проживающему в Городе на улице Амброзиниа, 11, это завещание, в соответствии с которым в случае моей внезапной и насильственной смерти объявляю галла Суллу, бывшего офицера Генерального штаба XII легиона, владельца имения во Вьеннском округе Трансальпийской Галлии, единственным и полновластным наследником всего моего состояния; также вручаю ему судьбу гладиатрисы Металлы, которую он волен или освободить, или обеспечить ей соответствующее положение; также обязую его раскрыть причины моей смерти и предъявить суду тех виновных, кем бы они не были. Написано в Александрии, на борту моего корабля...Дальше уже никто не слушал нотариуса. Сулла ощутил на себе хитрый взгляд Мерсенны.— Не ты ли это? — спросил «наставник».— Именно я, — ответил галл.Изгнанник покачал головой:— Как против Менезия, и даже сильнее, весь Рим ополчится против тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183