— Из золота! — коротко скомандовал Сулла, вынимая изо рта веточку калины.Маленький человечек на коротких ножках смотрел теперь на него круглыми глазами:— Из золота?Браслет на щиколотку и без того много весил, а из золота... Стоимость выливалась в кругленькую сумму. И это для рабыни-то!— Поторопись, — отрезал Сулла. — Я отплываю на барже в одиннадцать часов.Человечек быстренько вынул ящичек из ячейки, закрытой на ключ, где хранились браслеты из драгоценного металла, и положил его на прилавок, отделявший его от покупателя. В ящичке лежало около двадцати серебряных и полдюжины золотых браслетов.— Золотых изделий, конечно, меньше, — извинился он, заискивающе улыбаясь.Он видел, как Сулла вынул из своей туники пачку деревянных дощечек, помеченных восковой печатью Вьеннского банка аллоброгов Аллоброги — кельтское племя, жившее между Роной и Изером, одним из главных городов которого была Вьенна.

.Палец галла указал на самый тяжелый из золотых браслетов.— Вот этот подойдет, — сказал он. — Сколько?Человечек положил браслет на свои весы.— Посмотрите, господин! — сказал он. — Более шести унций...Он бросил взгляд на дощечки, на которых его клиент собирался написать стоимость покупки, приготовив маленький стиль, висевший у него на шнурке.— Тысяча шестьсот восемьдесят сестерциев, — назвал он сумму с некоторым беспокойством.Он ожидал, что фермер будет торговаться, и даже подумал, что можно будет продать браслет за тысячу пятьсот, но стиль Суллы быстро написал названную сумму романскими цифрами. Продавец зажег маленькую масляную лампу, чтобы немного размягчить воск, куда Сулла приложил перстень со своей личной печатью: меч, переплетенный с числом «двадцать один». Ровно двадцать один год он провел в армии, с восемнадцати и до тридцати девяти лет, когда он ушел в отставку и купил имение. После чего Сулла приказал, что браслет должен быть доставлен на ферму офицера-ветерана Суллы, которая расположена по дороге из Вьенны в Рутиум, и протянул свой чек ювелиру, который уже узнал печать самого большого банка города Вьенны. Этот город, который был основан задолго до Лугдунума, должен был бы вместо него быть первой столицей романской Галлии, если бы вьеннцы, что им, впрочем, было свойственно, не сваляли дурака: неожиданно атаковали арьергард армии Цезаря, которая удалялась дальше на север по долине Роны после остановки у них в городе. Тогда горожане встретили ее с поклонами и вручили на подносе ключи от Вьенны. После случившегося разъяренный Цезарь вернулся назад и жестоко наказал вьеннцев, обезглавив всю местную власть. Свой лагерь, впоследствии ставший Лугдунумом, он конечно же разбил в пятидесяти километрах выше по течению, в излучине Роны, где в те времена не было никакого поселения.Ювелир убрал чек в свой ящик-кассу, почтительно склонил голову и в свою очередь спросил, взяв стиль и приготовившись писать на табличке:— Что прикажете выгравировать, господин?— Ты выгравируешь: «Я — Хэдунна, я принадлежу Сулле, офицеру-легионеру, который дорожит мной»...Торговец посмотрел на своего клиента:— Это... это немного длинно, господин. Это может не поместиться, или придется писать маленькими буквами... — Он нахмурил лоб и предложил: — «Хэдунна принадлежит офицеру Сулле, который ее любит»... Так подойдет?Удивленный, Сулла задумался на мгновение. Будет ли он любить ее, эту девчушку, которая отдалась ему этой ночью с выражением страдания на лице, а потом, на заре, когда он опять взял ее, со стоном удовольствия?Продавец с глупой улыбкой на лице ждал ответа клиента. Послышался звон колокола, предупреждавшего о подходе баржи компании «Родания».— Подойдет, — сказал Сулла.Как только дверь каюты за ними закрылась, Манчиния бросилась в объятия Суллы.— Наконец-то, — прошептала она, прижимаясь своей красивой грудью к галлу и приблизив к его губам свой рот с безупречно белыми зубами, источавший восхитительный аромат. — Она опустила веки, обрамленные длинными черными ресницами, взгляд ее затуманился. — Я умираю от любви, Сулла. У меня были только служанки последние месяцы... Я мечтала о тебе все ночи, вспоминала твой запах. Представляла, как ты, пахнущий потом, овладеваешь мной на поле, во время жатвы... — Ее рука опустилась в низ живота Суллы. И встретила там полное спокойствие. — Ну и ну! — засмеялась она, раздвигая своим острым языком губы своего попутчика. — Вчерашняя малышка опередила меня и все взяла...Она продолжала целовать его. Сулла не сопротивлялся; тогда она расстегнула платье, обнажая грудь во всем ее великолепии.— Я очень постараюсь, и если не моя рука, то мой язык разбудит тебя...Сулла начал возбуждаться, но тут в дверь каюты несколько раз постучали. Манчиния прервала свои ласки.— Кто там? — спросил галл.— Это по поводу ужина, господин, — ответил за дверью грубоватый голос.Сулла отодвинул щеколду, и на пороге показался нескладный юноша в тунике-униформе компании. И сразу в открытую дверь ворвался плеск воды и шум, издаваемый баржей, плывшей вниз по реке на большой скорости. Снаружи пробивался сумрачный свет. Большая волна перекатилась через борт, облив спину юноши. Он держал в руке список блюд, которые начал перечислять:— Есть большой выбор копченой рыбы из Скандинавии. Все сорта вареной и копченой галльской ветчины, колбасы. Мы погрузили в Лионе теплые свиные вульвы, фрикадельки в соусе, птицу в вине. Все это мы держим в тепле часов до десяти. У нас имеются три вида белого и четыре красного вина. Что касается белых вин, то это безье, мозельское и битуригское Битуриги — кельтское племя, главным городом которого был Аварик (современный Бурж).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183