Кто более его пользуется популярностью в Италии? Кто более его предан религии? В то время, когда мы здесь беседуем, племянник Фарнезе герцог Пармский в союзе с моим дядей императором австрийским ведет католическое войско для защиты испанских границ. С выбором достойнейшего Фарнезе на папский престол, — горячо продолжал Андреа, — является возможность возвратить католической церкви ее прежний блеск. Делайте, что вам угодно, благородные синьоры, но что касается меня и австрийских кардиналов, то мы подаем наши голоса за избрание Фарнезе.— Во всяком случае, прежде чем решиться на что-либо, следует серьезно обсудить это важное обстоятельство, — заметил Деза.— Что мы будем обсуждать, кто же из кардиналов может быть достойнее Фарнезе? Ничтожный Чези, удаленный от французского двора? Или Савелли, который не в состоянии думать ни о чем, кроме своего знатного происхождения? Быть может, Стирлети, святой человек, если хотите, но абсолютно не способный быть государем? Если бы мы избрали в папы Стирлети, то рисковали бы попасть в руки ненавистнейшего кардинала Комо. Кто же, я вас спрашиваю, достойнее Фарнезе?— Так как ваше высочество знает лучше нас всех достоинства и недостатки кардиналов, — сказал Мадруччио, — то нам остается только соглашаться и хранить молчание.Андреа покраснел.В это самое время вдруг раздался голос Диомиры.— Все вы сумасшедшие! — вскричала куртизанка. — Что вы удивляетесь? Я вам сейчас это докажу. В лице Фарнезе вы создаете себе какого-то идола, преклоняетесь перед ним и говорите: вот папа, он найден. Но вы забываете, что этот Фарнезе, сделавшись папой, может измениться и далеко не оправдать ваши надежды.Все с удивлением смотрели на Диомиру, она продолжала:— Предположите, что ваш Фарнезе, выбранный папой, открыто станет врагом Испании, что более чем вероятно. Вам, Мадруччио, это понравится?— Она права, — прошептал последний.— Что же касается вас, Андреа, — прибавила Диомира, понижая голос, — вы также достойны, быть избранным папой, но впоследствии, когда будете старше, так какие же шансы могут быть для вас, если на папский престол сядет человек не старый, полный силы, способный процарствовать десятки лет, разве вы не заслуживаете названия сумасшедшего?— Эта женщина просто демон! — сказал Андреа.— Ну-с, а заключение всего этого? — спросил Деза.— Заключение, вот какого рода, — отвечала Диомира. — Если вы выберете в папы одного из могущественнейших кардиналов, как например Фарнезе или Медичи, то нет гарантий, что новый папа будет исполнять ваши желания. Между тем, если выбор ваш падет на человека слабого, не имеющего ни семьи, ни родных, вы можете надеяться, что он будет орудием в руках ваших.— Черт возьми! — вскричал Андреа. — Но она тысячу раз права!— Но я знаю только одного человека без семьи и родных, вышедшего из низкой среды, — сказал Деза.— А именно?— Кардинал Монтальто, францисканец.Вся компания разразилась хохотом. Идея, выбрать в папы больного старика, присутствовавшим показалась более чем странною.— Кажется, кардинал Монтальто не имеет никаких отношений к Испании, — сказал Мадруччио.— А также и к Франции, — прибавил Андреа.— Но весь свет будет смеяться, какого папу мы выбрали!— Не думаю, — заметила Диомира, — хуже Григория XIII трудно себе представить, однако был же папой.— Я не думаю, чтобы Феликс Перетти мог быть орудием в руках наших, — сказал Деза. — Я наблюдаю за ним, его блестящие глаза не обещают ничего хорошего.— Его имененция все думает, что она заседает в святом трибунале, — засмеялся Андреа, — но, милый кардинал, молодого, здорового папу гораздо труднее лишить престола, чем сжечь еретика. Перетти дряхлый, больной старик, дни которого уже сочтены.— Ваше высочество может говорить все, что угодно, — отвечал бывший инквизитор, — но я стою на своем. Хорошо знакомый с человеческой натурой, я вижу в кардинале Монтальто то, чего не видит ни святая коллегия, ни народ, — внутреннюю силу, скрытую под наружной слабостью.— И это результат ваших наблюдений?— Да, результат моих наблюдений. Не старость сгорбила этого старика, а честолюбие. Если он будет папой, верьте мне, мы все станем его рабами.— Рабами!!Во все время, когда говорил Деза, Диомира пристально смотрела на него. Лишь только он кончил, она сказала:— Но вы, кардинал, также можете и ошибиться?— Нет, я не ошибаюсь, — отвечал уверенно бывший инквизитор, — мои наблюдения верны.— Уж не подвергли ли вы кардинала Монтальто пытке, столь излюбленной в Испании, что говорите с такой уверенностью? — спросил, улыбаясь Андреа.Деза на это ничего не ответил, а Мадруччио не мог удержаться от улыбки.— Но, господа, к какому же мы пришли заключению? — спросил Оливарес.— Итак, прелестная Диомира, — обратился к куртизанке Мадруччио, — кого, по вашему мнению, мы должны избрать в папы?— Папа Григорий XIII еще не умер, да и после его смерти закон дает вам десять дней до открытия конклава, подумайте, узнайте всех конкурентов и за три дня до открытия конклава опять соберитесь здесь для окончательного решения.— Браво, красавица! — вскричал Андреа. — Сама Соломонова премудрость говорит вашими прелестными устами. Решено: за три дня до открытия конклава опять здесь соберемся все. Теперь, покончив с делами, будем веселиться, я желаю предложить тост за здоровье прелестнейшей из женщин.— Мы с удовольствием принимаем этот тост потому, что догадываемся, кто эта прелестнейшая женщина, — сказал Мадруччио, подымая свой кубок.— За здоровье красавицы Диомиры!Все князья церкви подняли свои бокалы, чокнулись с куртизанкой и выпили вино. ИСПОВЕДЬ ЦЕРКОВЬ св.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89