— Если я не ошибаюсь, эту женщину зовут княгиней Морани?— Да.— Ну так можешь успокоиться, она будет принадлежать тебе, и так скоро, как ты и не ожидаешь.Молодой человек с удивлением смотрел на свою кормилицу и не верил ушам своим. В это самое время дверь отворилась, вошел лакей и подал ему письмо следующего содержания: «Княгиня Морани будет ждать кавалера Гербольда у себя во дворце сегодня, от двух до четырех часов».— Ну вот видишь, я тебе говорила! — вскричала еврейка.Карл с криком радости бросился в объятия своей кормилицы. СЫН ПАЛАЧА И ДОЧЬ ВЕДЬМЫ МЕСТО, называемое Foro Romano, где совершались великие дела в древнем Риме, составляющие гордость римлян, папское правительство отвело для скотского рынка — campo Vaccino. В эпоху нашего рассказа эта площадь была совершенной пустыней и пользовалась самой дурной репутацией. Невежественная толпа утверждала, что здесь собираются ведьмы и устраивают свой адский шабаш. Папское правительство не уничтожало предрассудков, напротив, поддерживало их, вполне основательно сознавая свою силу в невежестве народа, слепо веровавшего в непогрешимость папы как наместника Христа. В конце Форо, граничившего с Колизеем, были развалины языческого храма, стены которого хорошо сохранились. Дверей в храме, конечно, не было и следа, свет туда падал сверху. Это место в особенности возбуждало страх, ибо в храме, по утверждению очевидцев, было главное сборище ведьм. Часто в темную, безлунную ночь изнутри храма виднелось пламя, что служило несомненным доказательством присутствия адской силы. Папская полиция, поддерживая в гражданах предрассудки, сама была далека от мысли приписывать всем этим явлениям сверхъестественный характер и некоторое время следила за храмом. Убедившись, что в нем не собираются политические заговорщики, а что он служит кровом для самых мирных бродяг, власти оставили храм в покое, не опровергая народную молву.В одну темную и бурную ночь, два месяца спустя по приезде в Рим кавалера Зильбера, в храме жила молодая девушка из народа, нисколько не похожая на страшную ведьму. Таинственная обитательница, напротив, была красавица в полном смысле этого слова. Высокая, стройная, с правильными, выразительными чертами лица, черными глазами, блестевшими точно два раскаленных угля, густой косою до пят и коралловыми губами, сулившими муки inferno и блаженство paradise. В ночь, о которой идет речь, красавица стояла около котла, висевшего над огнем, мешая деревянной ложкой жидкость, варившуюся в котле. Была темная ночь, небо заволокло тучами, на всей пустынной площади не было живой души. Пламя, выходившее иногда из-за высоких стен храма, окончательно убеждало суеверных римлян в том, что это сборище ведьм совершающих свой адский шабаш. Запоздалый путник, видя огонь, выходивший из-за развалин, набожно крестился и спешил миновать это проклятое место. Занятия юной колдуньи были прерваны шумом шагов, вдруг раздавшихся у входа.Красавица перестала мешать, чутко стала прислушиваться и спросила:— Кто там, это ты, Тит?— Кто же кроме меня? — отвечал мужской голос, и к котлу подошел красивый юноша лет двадцати. Это был тип, также мало соответствовавший народной фантазии. Высокий ростом, крепкого сложения, с красивым лицом, хотя несколько сурового выражения, Тит — так звали юношу — представлял собой идеал римского плебея, который изумлял мир своею храбростью и силой во времена древнего Рима.Девушка повернула свою красивую головку к Титу и, улыбаясь, сказала:— Ну, ты принес мне, что я тебя просила?— Да, но с некоторыми хлопотами; мой отец до ночи был занят.— Устал от работы?— Да, и, к сожалению, заработал слишком мало. Повесил двух несчастливцев и получил за труд самые пустяки: по четыре скуди с головы. Когда суд приговаривает к плахе, заработок бывает гораздо лучше. За каждого обезглавленного преступника отец получает по пятьдесят и более скуди. А сегодня были лишь осужденные к виселице. Один из них ни за что не хотел умирать, отец никак не мог с ним справиться; пришлось мне помочь. Вот кровь этого повешенного, я с большим трудом мог ее добыть, — прибавил Тит, подавая пузырек девушке.Молодая колдунья взяла пузырек с кровью и тотчас же вылила его в кипящий котел, потом из-за пояса достала также пузырек с жидкостью и вылила туда же, тщательно размешивая кипяток.— Кроме этой медицины , я тебе еще принес кое-что, — говорил Тит, вынимая из кармана хлеб и большой кусок ветчины.— Какой ты милый, Тит, — вскричала красавица, любовно глядя на молодого человека, — ты заботишься не только о необходимой мне медицине , но еще и о том, чтобы я была сыта; спасибо тебе!— Вздор, о котором не стоит и говорить! — отвечал Тит. — Я всегда бываю истинно счастлив, когда мне удается сказать тебе маленькую услугу, потому что я люблю тебя, моя прелестная Роза, люблю всеми силами моей души. И ты меня любишь, я это знаю. А нас с тобой никто не любит, толпа с ужасом отворачивается от сына палача и дочери колдуньи, сожженной на площади Campo di Fiori.— Ты прав, мой милый, — говорила Роза, принимаясь за ветчину, — нас никто не любит; мы с тобой существа, проклятые людьми, и, если будем издыхать с голода среди улицы, нам никто не бросит горелой корки, каждый с ужасом отвернется от нас. Мы одни с тобой на целом свете. Для нас одна отрада: любить друг друга.— И мстить нашим ненавистникам, — глухим голосом сказал сын палача.— Да, мой хороший Тит, — сказала красавица, — мы будем мстить этому обществу, которое нуждается в казнях, выдумало их и ненавидит тех, кто совершает казни.— Но какая подлость, ты сама рассуди! — вскричал Тит, сверкая глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89