Мне передавали верные люди, что Диомира спрашивала одно духовное лицо, может ли она основать монастырь на свой капитал, и что духовное лицо дало ей отрицательный ответ, так как деньги, нажитые греховными делами, должны принадлежать дьяволу, а не Богу, что самое лучшее — если она раздаст все свои богатства бедным и вступит сама в монастырь.— Ну и что же, приняла она этот совет?Потом она советовалась с иезуитом, и он ей сказал, что, так как она имеет благие намерения, то Господь благословит ее, несмотря на то, что богатство нажито греховными делами. Последствием этого совета состоялось окончательное решение Диомиры основать монастырь кающихся девушек, в котором она будет настоятельницей.— Этот монастырь должен быть очень интересен, — заметил, смеясь Карл. — Как бы мне попасть туда в качестве исповедника?— Ну, это для вас, синьор, было бы несколько рискованно. В таких случаях Сикст неумолим. Вы, конечно, знали клирошанку Тор ди Спекки?— Еще бы мне ее не знать! Она была такая хорошенькая.— Ну вот, изволите ли видеть, папа узнал, что красавица Спекки скоро должна была одарить папское правительство верноподданным или верноподданной и что многие монахини увеличили народонаселение Рима здоровыми младенцами.— Превосходно! — вскричал, смеясь Гербольд. — Это так натурально!— Да, но последствия-то были самые печальные. Монастырь весь раскассировали: настоятельницу запрятали куда-то в отдаленный монастырь, монашенок тоже, а исповедника заперли в тюрьму, где он и почил в мире.— Да, дела несколько изменились, — пробормотал лейтенант, — при покойном папе, упокой Бог его душу, за подобные пустяки не поступали так строго; вообще можно было жить в свое удовольствие, не рискуя попасть на каторгу или болтаться между небом и землей. Кстати, что, за это время были казни?— Пустячные! Нескольких бандитов повесили на мосту св. Ангела.На некоторое время разговор прекратился. Фронтино ждал вопроса от своего господина, но он молчал, погруженный в думу. Лакей, видя, что его ни о чем не спрашивают, начал сам рассказывать и другие новости.— Много толков о двух происшествиях, — говорил лакей. — Герцогиня Юлия Фарнезе взяла себе любовника, и очень красивого…— Принца-кардинала австрийского, конечно, — прервал его Карл, — так как прелестная Диомира сделала вдовцом его имененцию?— О, нет — кардинал должен будет вдовствовать, если не сыщет себе другую красавицу кроме Юлии Фарнезе. Новый фаворит герцогини — молодой кавалер Зильбер, личный адъютант герцога Александра Фарнезе, который послал его к своей сестре с письмом. По всей вероятности, посланный сумел угодить герцогине, потому что он в настоящее время полный хозяин во дворце: все служащие беспрекословно ему повинуются. Говорят, кавалер Зильбер уходит из дворца с утренней зарей.— Странно! Ну, а великий кардинал Фарнезе смотрит на все это сквозь пальцы?— Рассказывают, что сначала кардинал приходил в ярость, когда говорили ему об этой связи, но после свидания с племянником совершенно успокоился и теперь относится так же благосклонно к кавалеру Зильберу, как и его сестра.— Понимаю. Ну, а другие новости из аристократического мира?— Княгиня Морани…— Смотри, Фронтино, — прервал его Гербольд, — если ты позволишь себе сказать хоть одно непочтительное слово о княгине Морани, я разобью тебе башку вот этим шандалом.Фронтино сделал такую испуганную физиономию, что Карл не мог удержаться от смеха и сказал:— Ну, продолжай же, только, пожалуйста, не забудь, о чем я тебе сейчас говорил.— Да я ничего дурного и не желаю сказать, — отвечал лакей, — какая мне надобность, что княгиня вчера вечером не хотела принять барона Версье, несмотря на то, что он три раза приходил во дворец Морани.— Как, княгиня не приняла барона Версье?! — вскричал Карл. — И ты, болван, мне не сказал этой новости прежде всего?— Я эту новость хранил напоследок, — отвечал, плутовски улыбаясь, Фронтино.— Рассказывай же, рассказывай! — нетерпеливо говорил Карл.— Дело вот в чем. Барон, как вы знаете, совсем разорился, что нисколько не уничтожило в нем страсти к игре. Говорят, ему княгиня помогла. Правда это или нет, я ничего не знаю.— Ну, ну, говори дальше, без комментариев.— Дня четыре или пять тому назад, рассказывают, будто бы барон Версье проиграл на слово две тысячи скуди. В продолжение трех дней барон избегал весь Рим, побывал у всех ростовщиков и нигде не мог достать медного гроша, потому что уже известно каждому, что теперь у барона ровно ничего нет. Княгиня Морани также хлопотала достать деньги для барона, но безуспешно. Ей оставалось одно средство: адресоваться к мужу, но этого она не могла сделать, боялась, что муж ее убьет из ревности.— Неужели же муж не знает того, что известно уже всем?— Вы ошибаетесь, синьор, далеко не всем. Об этом деле знаем только мы, слуги, и более никто. А мы немы, как могила.— Могу себе представить! — сказал, улыбаясь, лейтенант.— Вы не верите потому, что я вам рассказываю, но вы другое дело. Прежде всего, секрет, вверенный вам, так тут и останется, потому что вы вполне благородный господин. Притом же, все, что касается княгини Морани, вы принимаете всегда очень близко к сердцу…— Ты мне надоедаешь своей болтовней, продолжай, — вскричал нетерпеливо Гербольд.— Рассказывают, будто княгиня уже поздно вечером отправилась к одному известному ростовщику-еврею, где пробыла более двух часов.— Боже, как она его любит! — прошептал Карл.— Таким образом, — далее говорил лакей, — благодаря княгине Морани барон заплатил свой долг, что очень подняло его кредит. Но когда он отправился поблагодарить княгиню, его не приняли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89