— Итак, — обратился он снова к обвиняемому, — ты уверен, что убил Перетти кавалер Пеллетьери?— Вполне уверен, ваше превосходительство, я видел его своими собственными глазами.— Странно, как это так могло случиться, — сказал лейтенант. — Пеллетьери, вероятно, предвидя твой оговор, давным-давно уехал из Рима и до сих пор никто не знает, где он находится, а ты знаешь, даже видишь его собственными глазами. Странно!Эти слова произвели эффект чрезвычайный. Греко сконфузился и не знал, что сказать. Марио продолжал:— Но о герцоге Браччиано ты ничего не можешь сообщить? Не принимал ли он прямого или косвенного участия в убийстве Франциска Перетти?— Герцог Браччиано! — пробормотал обвиняемый. — Я не понимаю, что тут может быть общего? Ваше превосходительство изволит шутить?— Ничуть. Я очень серьезно еще раз повторяю мой вопрос и прошу отвечать на него без всяких уверток: принимал ли участие герцог Браччиано в убийстве Франциска Перетти?— Пресвятая Дева! Да какое же я мог иметь отношение к герцогу Браччиано? Я находился на службе у синьора Франциска Перетти.— Подумай-ка хорошенько, а быть может, ты что-нибудь и знаешь?— Ничего я не знаю.— Решительно ничего?— Решительно ничего.— Ну, делать нечего, надо прибегнуть к более серьезным мерам, иначе мы не добьемся правды от этого упрямого осла, — сказал Марио. — Гей, помощники! Огонь и масло!Палачи взяли Греко, повалили его на скамейку, прикрутили к ней веревками и сняли обувь.— Начинай! — скомандовал лейтенант.Один из палачей намазал маслом ступни Греко и приложил к ним докрасна раскаленные щипцы. Несчастный закричал не своим голосом. По комнате пошел смрад жженого мяса.— Желаешь ли сказать правду: — спрашивал лейтенант.— Ой, я сказал все, что знал, ой, я не могу, мне больно! — вопил Греко.— Намажь больше, — опять скомандовал Марио.Палач гуще вымазал маслом ступни и приложил к ним почти докрасна накаленное железо. Сначала послышалось шипение, потом оно смолкло; огонь уничтожил мускулы и дошел до кости. Раздирающие душу вопли вылетали из груди мученика.— Ну, а теперь ты будешь говорить правду? — спрашивал Марио.— Ой, буду! Буду! Освободите, нет моей мочи! — кричал Греко.Лейтенант сделал знак палачу. Тонио взял тряпку, напитал ее какой-то жидкостью и приложил к черным обуглившимся костям; ступней уже не было и следа, они сгорели. Обвиняемого развязали и посадили на скамейку.— Ну, говори же, да короче, кто был руководителем убийства Франциска Перетти?— Марчелло Аккорамбони, брат синьоры Виктории, жены убитого.— Но кто был главным руководителем всего дела?— А если я скажу, вы меня спасете?— Мерзавец! Еще вздумал предлагать условия, — вскричал Марио. — Опять пытать его!— Нет, нет, скажу, все скажу, — молил Греко.— Ну, говори, кто же был главным зачинщиком?— Герцог Браччиано, — пролепетал обвиняемый, со страхом оглядываясь кругом, точно боялся, что потолок обрушится на его голову при произнесении имени всемогущего герцога.— Значит, синьор Паоло Джиордано имел какой-нибудь интерес в том, чтобы убить Перетти?— Господин герцог был любовником Виктории и хотел на ней жениться.Лейтенант обменялся многозначительным взглядом с генералом.— Как я предполагал, — проговорил герцог Сора.— Ну, а ты какое принимал участие в преступлении? Говори правду, а то знаешь, что тебя ожидает!— Герцог Паоло Джиордано обещал мне свое покровительство, — пролепетал обвиняемый.— За что?— Я постучался в окно, вызвал синьора Франциска и провожал его до садов Сфорца, где дожидались люди Аккорамбони.— Ну, а потом?— Потом я немножко придержал его, когда в него стреляли, — отвечал Греко.Несмотря на страшную испорченность генерала папских войск и его достойного лейтенанта, подобная гнусная измена негодяя их поразила.— Ты все, что показывал, готов удостоверить своей подписью? — спросил лейтенант.— Синьор герцог Браччиано обещал мне свое покровительство, и я…— Отвечай, согласен ли ты подписать свои показания?— Согласен, — едва слышно проговорил Греко.Лейтенант с герцогом удалились в противоположный конец комнаты и начали о чем-то совещаться. Видно было, что Сфорца хочет в чем-то убедить племянника папы.— Но подумайте, Марио, — говорил герцог, — дядя за это рассердится.— Напротив, ваш дядя будет доволен, что вы избавляете его от самого большого беспокойства, которое когда-либо существовало в продолжение всего его царствования. Если Греко, выйдя отсюда, будет рассказывать в городе то, что он здесь показал, то правительство будет вынуждено начать преследование Орсини, тем более что кардинал Монтальто, верьте мне, ни одной минуты не даст покоя его святейшеству.— Ну что же из этого, — гордо возразил герцог, — если дядюшка пожелает, я имею достаточно силы для того, чтобы положить конец произволу этого Браччиано, который воображает себе, что он рожден с правом убивать безнаказанно, кого ему вздумается.Марио сделал нетерпеливый жест.— Попробуйте тронуть Орсини, — продолжал он, — и вы увидите, что против ваших пяти тысяч солдат явится десять или двенадцать тысяч бандитов, которыми располагает герцог Браччиано.— Прекрасно. Но я могу соединиться с Аквапенденте, с Просперо, — возразил герцог, — у одного Колонны есть шесть тысяч лучших солдат в Европе.— Просперо и Колонна принадлежат к числу недовольных, и они давно бы предали огню и мечу весь мой лагерь, если бы мне не удалось заручиться союзом с кардиналом Медичи.Герцог после непродолжительной паузы сказал:— Наконец, я могу прибегнуть к помощи римских граждан, сделаю воззвание, и у меня мигом образуется сильнейшее войско.— Совершенно верно, — отвечал, горько улыбаясь, лейтенант, — но если вы сделаете воззвание к народу и вооружите его, то, уничтожив римских баронов, народ примется за вас и за вашего дядю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89