Во всяком случае, храбрых воинов.— Но тогда почему тебя так притягивает этот медальон?— Я вовсе не смотрел на медальон. Я… я смотрел на твою грудь.— А ну, уйди от меня! — внезапно закричала Ливия, охваченная гневом и разочарованием. — Оставь меня одну! Убирайся, кому говорят!— Ливия, я…— Уйди, — выдохнула она едва слышно.Аврелий отошел в сторону, а девушка присела на корточки возле уже угасавших углей, обхватила руками колени и уткнулась в них лицом. И безмолвно зарыдала.Она не двигалась с места, пока, наконец, не почувствовала, что продрогла до костей. Ливия подняла голову — и увидела Аврелия, стоявшего под дубом, прислонившись спиной к стволу… тень в тени. Наедине с призраками. ГЛАВА 10 Аврелий спустился к ручью, снял латы и тунику и начал мыть грудь прозрачной холодной водой, стекавшей вдоль шрама, пересекавшего его торс справа, от самой ключицы. От ледяной воды его сначала пробрало дрожью, но потом Аврелий ощутил, как наполняется силой и энергией, несмотря на тревожную и почти бессонную ночь. Внезапная судорога, стиснувшая мышцы, заставила легионера зажмуриться и скривиться, но боль вызвал не старый шрам. Виной была здоровенная шишка у основания черепа, результат какого-то падения, невесть когда случившегося. Это было очень давно. И с годами долгие приступы острой, пульсирующей боли становились все реже и вроде бы слабее.— Они снимаются с места! — крикнула Ливия. — Нам пора!Аврелий вытерся, не оборачиваясь, надел тунику и латы, затянул на плече перевязь с мечом и быстро поднялся по короткому склону туда, где безмятежно щипал покрытую росой траву Юба. Вскочив в седло, Аврелий поскакал вслед за девушкой. Когда они выбрались на тропу, Аврелий мимоходом заметил:— Погода меняется. Меня об этом боль предупреждает.Ливия улыбнулась.— Мой дедушка говорил точно так же. Он был весьма примечательным: тощий, даже костлявый, и совершенно беззубый! Я помню его, как будто все это было только вчера Он, видишь ли, был ветераном, он сражался еще с императором Валентинианом Третьим, в Адрианополе, против готтов. И его старые раны всегда болели, когда менялась погода, хотя он даже и не мог в точности сказать, где именно у него болит, потому что шрамов на нем было множество! Шрамы и переломы. Но он никогда не ошибался; через шесть-семь часов погода действительно менялась, начинался дождь. А то и похуже что.Внизу, в долине под ними, длинная процессия герулских и скирийских воинов все так же сопровождала старый экипаж, в котором ехали юный император и его наставник, — конвою осталось преодолеть последний участок болот. Мокрый буйвол с блестящей шкурой лениво поднялся из лужи у дороги, когда к нему приблизился отряд и лениво отошел на несколько шагов в сторону. Еще несколько буйволов развалились прямо на дороге, чтобы подсохнуть на утреннем солнышке; эти огромные, облепленные болотной тиной животные медленно встали, увидев рядом с собой конницу, и потащились к лугу, пестревшему пурпурными цветками чертополоха и золотыми брызгами одуванчиков. Самые плодородные долины Италии расстилались впереди, и там виднелись поля — либо желтые от не запаханного жнивья, либо коричневые — там, где землю уже подняли плуги. Маленькое разрушенное святилище обозначило территорию, некогда занятую одним из древних осканских племен. Потом показалось другое строение, стоящее у места слияния трех дорог, — некогда оно было посвящено Гекате, но языческий образ заменили христианским: это была Дева Мария, державшая на руках Святое Дитя…
Они снова двигались вперед вплоть до самого вечера, когда наконец конвой остановился неподалеку от речной отмели. Солдаты-варвары начали устанавливать шатры для офицеров и готовить ночлег для себя. Фермеры, возвращавшиеся с полей с лопатами и мотыгами в руках, и дети, набегавшиеся за день, останавливались ненадолго, чтобы с любопытством посмотреть на отряд, но вскоре отправлялись дальше, к своим деревням и домам, над которыми уже вились спиралями дымки. Когда окончательно стемнело, Ливия показала на далекие огни, вспыхнувшие на равнине.— Это Минтурн, — сказала она. — Когда-то он был знаменит своими винами.Аврелий кивнул и с отсутствующим видом процитировал:— «Vina bibes interim Taur о diffusa palustres inter Mintur- nas…» Ливия была потрясена до глубины души: ей никогда прежде не приходилось слышать, чтобы солдаты цитировали Горация, да еще и с классическим произношением! Прошлое Аврелия становилось для нее все большей загадкой.— Теперь нам надо придумать способ связи, — сказал Аврелий. — Завтра они повернут на юг, к Неаполю, или на юго-восток, к Капуа, но в любом случае мы не сможем следовать за ними дальше, потому что там нет холмов. А на равнине нас будет видно издали, мы будем слишком бросаться в глаза среди всех этих деревушек и ферм. Чужак просто не может пройти тут незамеченным…— Что это? — перебила его Ливия, показывая на огонек, мигающий рядом с ивовой рощицей у реки. Аврелий пристально всмотрелся — и регулярность вспышек навела его на некую мысль; уж очень это было похоже на систему связи, которая использовалась имперской почтовой службой!Он присмотрелся к огоньку более внимательно — и вспышки обрели для него смысл. И одновременно привели в замешательство. «Hue descende, miles gloriose». «Спустись сюда, хвастливый солдат». Аврелий встряхнул головой, словно не мог поверить собственным глазам, потом повернулся к Ливии и сказал:— Прикрой меня, а лошадей держи наготове, на тот случай, если нам придется удирать. Я спущусь вниз.— Погоди… — начала было девушка, но договорить не успела; Аврелий уже исчез в густых зарослях кустарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150