Я вдруг почувствовал подспудную силу этой истории. Я уже понимал: это – не сказка, а тот архетип эскимосской жизни, которому Берни верна под боком американского мужа.
– Угощайтесь. – Она положила мне салат и темно-красный кусок вяленого тюленя.
Я попробовал тюленя – ну, так себе. Подцепил вилкой эскимосские «овощи» и отправил в рот.
Боже, что со мной стало! Я оглох, ослеп, задохнулся. Тюлений жир связал язык. Я не мог не выплюнуть, не проглотить. Я проклинал свое любопытство. Слезы текли из глаз. Я не был готов для эскимосской жизни.
Русско-американская борьба полов
В 1989 году был подписан договор о безвизовом режиме для эскимосов двух стран. В Номе подготовились к туристам, открыли курсы русского языка, местные магазины стали принимать рубли. Но после прилива чувств наступило охлаждение. Если в начале 90-х годов 40 самолетов аляскинской компании Bering Air летали каждый месяц на Чукотку, теперь летает один. Почему?
Сравнивать сегодняшнее положение дел на Чукотке и Аляске так же бессмысленно, как провести футбольный матч между командой дворовых хулиганов и сборной страны.
– С русскими трудно общаться, пожаловалась мне главный редактор газеты «Номский слиток» Нэнси Макбюир. – Они требуют, чтобы вы с ними пили волку, и так много курят, что приходится после них всю одежду отправлять в стиральную машину.
– Вы печатаете новости с Чукотки?
– Нет места. У нас и без русских хватает гостей – японцев, канадцев, шведов.
По-американски полная, отекшая, но со свежим по-северному лицом, Нэнси – явная противница сближения с Россией. Ее отпугивает непонятная культура, где успех считается подозрительным делом, инициатива наказуема даже с точки зрения морали. Обе большие нации слишком самоуверенны. Им кажется, что их базовые ценности лучше всех.
Война ментальностей идет и в самом Номе. Миловидная, сладкая Саша Т., воспитательница детского сада, побывала замужем за американским коммерсантом, открывшим магазин в ее родном поселке Провидение:
– Не представляете себе, как трудно жить с американцем! Мы привыкли быть нежными, сентиментальными, нам нравится, чтобы нам говорили ласковые вещи, а он ест суп и молчит. Вкусно? – Что-то хмыкнет и снова молчит. И каждый в семье складывает деньги в свой кошелек, скрывает заработки. Он у меня даже деньги за бензин брал, когда куда-нибудь вез! Ну, как после этого с ним ложиться в постель? Одно унижение. То ему кажется, что мне лет больше, чем надо, то – сиськи криво висят. А он выпьет пива и – в бар, с эскимосками целоваться. Они – доступные… Он и в постели молчит. Тебе хорошо? – Молчит. Тебя поласкать? – Молчит. Американцы только на людях скалят зубы, у них всё nice, а как придут домой – из них такое прет! Он и посудой бросался в меня, и даже бил в живот – вот вам и nice!… Я сбежала от его издевательств. Он не поверил своим глазам, когда я ушла. Он даже с цветами приходил уговаривать, чтобы вернулась. Я посмотрела на букет и говорю:
– Что же ты такой дешевый букет купил, слабый ты человек!
А мужчины бесятся, когда их слабыми называют – он букет швырнул в угол… но потом все равно приходил, упрашивал. Я не вернулась.
Русские исповедуются с отчаянной легкостью, словно раздеваются на публике.
– После Америки возврата в Россию нет, – неожиданно добавила Саша. – Здесь заряжаешься силой предпринимательства, она в России еще редкость. Хочу открыть свой детский сад. И я здесь нашла Бога. Через пастора… Он неженатый.
В дверях ее скромного дома возник человек, о ком я уже был наслышан от Саши – Николай Борисенко. Горный инженер бежал с Чукотки:
– Я чудом остался жив, – признался он. – На Чукотке все воруют. А я, урод, – честный. Вот и сижу здесь. Сначала работал в золотой компании, теперь таксист. Поездим ночью на моем «вэне»?»
Ночь была бурной. В Номе пьют не хуже, чем в России. Эскимоски-алкоголички, теряя туфли и украшения, требовали везти их, не вяжущих лыка, из одного ночного бара в другой, то одних, то с мужчинами. Когда Николай простаивал без дела, он «крыл» Ном не хуже Чукотки:
– Знаете, на чем стоит Ном? На паразитстве! Федеральные власти разрешают эскимосам бить морских животных, во всем льготы. И те деградируют, дерутся, домогаются малолетних дочерей – из политкорректности об этом не принято писать. Эскимосы сосут из государства ссуды. А белые крутятся вокруг эскимосских денег. Некоторые женятся на эскимосках, как на кредитной карте!
Я вышел на рассвете из такси, как отравленный. Есть черта у русских правдолюбцев – утопить мир в чернухе. И я понял, почему Саша предпочитает Николаю неженатого пастора.
Странный американец
Я бесцельно слонялся по Ному несколько дней, в ожидании полета на острова Диомеда, пока не встретился с хозяином магазина «Чукотско-Аляскинская компания», Виктором Голдзберри. Он торгует изделиями из кости морских животных, матрешками, всем, чем угодно, но для себя составляет родословную эскимосских семей. Он зарылся в эскимосскую реальность так глубоко, что у него от этого погружения огромные черные круги под глазами, медленная, вязкая речь и вера в шаманство.
– В поселке Коцебу, – рассказал Виктор, – несколько лет назад умер самый уважаемый шаман. Но местные жители говорят, что они встречают его на улицах. На земле эскимосов все возможно. Тем более, что эскимосы сильно натерпелись и должны защищаться. Их травили обе страны, и Россия, и Америка. Но по-разному. Шаманов в Советском Союзе считали «классовыми врагами», в Америке – «злом», несовместимым с христианством. Эскимосские танцы «зажимались» в России как пережиток язычества. В Америке миссионеры уничтожали ритуальные маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68