Ее товарки – жены и дочери рабочих – любили посудачить; если вблизи не было хозяина прачечной или мастерицы, они вполголоса говорили о владельцах и владелицах белья, о личной их жизни, которая давала достаточно пищи для насмешек, презрения и ненависти. Ильза в этих разговорах не участвовала, но относилась она к товаркам хорошо и сердечно – ведь всем им приходилось одинаково тяжело работать, всех одинаково давила горькая нужда, а бесправное положение порождало жгучую ненависть.
Сознавая свою власть и важность, словно надувшийся индюк, ходил из отделения в отделение хозяин прачечной Лемкин. На работе никто и никогда не видел его улыбающимся, не слышал от него приветливого или просто вежливого слова, а вот по воскресеньям в церкви этот тип сидел в первых рядах, рядом с городским головой, мясником Треем, директором школы и другими столпами местного общества, пел хоралы и шептал молитвы. По вечерам Лемкин любил играть на бильярде в доме общественного собрания и, подкрепившись несколькими глотками спиртного, пробирался в темноте к ресторану «Астория», где были отдельные кабинеты и «девочки». Все это отнюдь не мешало ему состоять членом приходского совета и занимать почетные общественные посты.
– Леность и озорство суть главные причины бедности… – обыкновенно отвечал он тем, кто в тяжелую минуту обращался к нему за помощью. – Будьте трудолюбивы, как я, живите по заповедям господним, и вы будете преуспевать.
Ни для кого не было секретом, что он живет с мастерицей прачечной, краснощекой толстой Эперман, что он не прочь пристать и к молодым работницам, но разве это могло как-нибудь повредить доброй славе такого «честного» человека? Конечно нет: он был хозяином, богатым человеком и видным деятелем городка – ведь его нельзя мерить на один аршин со всеми прочими смертными. Зато никто не мог запретить прачкам называть за глаза хозяина пиявкой, лицемером, прохвостом и гадиной. Особенно ядовитые замечания по адресу Лемкина отпускала прачка Карклинь, довольно молодая женщина, жена подносчика досок с лесопилки. Несмотря на ее острый язык, Ильза крепко подружилась с ней, видимо потому, что резкость Карклинь всегда была справедлива.
– Взять бы и поставить самого Лемкина на несколько месяцев к бельевому котлу, – начала как-то Карклинь, возвращаясь вместе с Ильзой домой. – Тогда бы мы посмотрели, какое покорное лицо он состроил бы в церкви. Последнюю кровинку готов высосать из рабочего, а перед богом чист как ангел. Настоящая дрянь.
– Если бы у нас было, как в Советской России, то Лемкину пришлось бы самому ходить по домам с бельевой корзиной и собирать грязное белье, – ответила с усмешкой Ильза.
– В России… – вздохнула Карклинь. – Когда-нибудь и здесь так будет. Только бы все рабочие поняли, что для этого надо, и все бы разом потребовали справедливости. Но люди еще не поумнели. Каждый думает только о себе, поэтому ничего не получается. Когда люди начнут думать об общем, тогда Лемкин и все прочие живодеры должны будут сказать аминь своим денежкам.
На углу они расстались, так как Ильза хотела еще зайти в библиотеку обменять книги. Хоть Карклинь и не сказала ей ничего такого, о чем Ильза не думала раньше, но пока она шла в библиотеку, в ее ушах звенели смелые слова прачки.
«Значит, и здесь, в этом тихом углу, есть люди, которые думают так же, как Ян, как я. Немало людей чувствуют несправедливость и думают о завтрашнем дне. Пока только думают, ждут, надеются… Придет время, и они сами будут действовать и осуществлять свои чаяния. Ян, дорогой, тогда исполнится то, за что ты боролся, за что сейчас брошен в тюрьму. Когда же это будет?»
Ей показалось, что прозрачный апрельский небосвод ласково улыбается ее вопросам, будто понимает красоту и благородство ее мечтаний. Но об этом мечтала не одна Ильза – об этом мечтали сотни, тысячи людей и здесь и по всей Латвии.
Библиотекарь, моложавый мужчина в роговых очках, с густыми, зачесанными назад волосами, хорошо знал вкусы своих читателей, поэтому он не стал предлагать Ильзе новинки – бульварные романы Ольги Бебутовой и Курт-Малер, на которые в городке был большой спрос. Он не навязывал ей и псевдоисторических романов Александра Грина или произведений других националистических «трубадуров». Библиотекарь, как всегда, не глядя в глаза, молча положил на прилавок большую стопку разных книг. Здесь были и классики мировой литературы и несколько политических брошюр. Сверху лежал роман Федора Гладкова «Цемент», недавно изданный в Латвии на русском языке. Других посетителей в библиотеке не было: поток школьников прошел, чиновники, кончавшие работу раньше, тоже уже обменяли книги. Библиотекарь незаметно наблюдал за Ильзой.
«Возьмет или не возьмет «Цемент?» – думал он. Он давно знал, что Ильза Лидум читает и русские книги.
Ильза взяла «Цемент» и, отложив книгу в сторону, обратилась к библиотекарю:
– Нет ли у вас книги «История рабства»? Автора не помню. Может, вы знаете…
Библиотекарь вышел в соседнюю комнату, где хранилась научная литература, и, порывшись на полках, подал Ильзе:
– Пожалуйста. Эту вы хотите?
– Да, – ответила Ильза, перелистывая брошюру. – Большое спасибо.
Библиотекарь, вынув из книги карточки и отметив число выдачи, отпустил Ильзу. Как только за нею затворилась дверь, он достал из кармана блокнот и записал: «Читательница Ильза Лидум – «Цемент», «История рабства».
«Придется сегодня же сообщить начальнику точки политической охраны… – подумал он. – Первое мая не за горами. Ему полезно знать, какими книгами интересуется эта женщина. За последнее время начальник точки должен быть мною доволен, я доставляю ему интересные сведения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214