— наконец произнес Иван.
— Не робей, молодец! Небось страшно было, когда шведы вас задержали?
— Был грех.
— Что в конверте? Почему такой тяжелый?
— На нем свинцовые печати. Федор Степанович приказал вручить лично, а в случае опасности бросить за борт.
— Понятно, — адмирал долго читал полученную бумагу. Потом неторопливо расстегнул мундир и достал шейный крест, рядом с которым висел крохотный ключик. Отпер один из ящиков стола, вынул пухлую тетрадь. Полистал ее, задумчиво посмотрел на карту, висевшую на переборке каюты. Все убрал и запер стол.
— Ты, молодец, кем числишься сейчас у англичан?
— Лейтенант королевского флота в отставке, занимаюсь торговлей. Свободен до тех пор, пока не началась новая большая война.
— Ну, а в России порядок другой, — произнес адмирал. Еще немного помолчал и торжественно произнес. — Тебе, Иван Плотников, за верную службу наш государь Петр Алексеевич изволил пожаловать личное дворянство. Сегодня же получишь именной указ и в корабельной церкви принесешь присягу.
Как и положено верноподданному, Иван опустился на колени.
— Встань, господин лейтенант. Знаешь, что за такую монаршею милость ты обязан служить государю и Отечеству пожизненно.
— Не пощажу живота своего, ваше превосходительство! Дозвольте на пару дней в Новгород. Родных повидать. Столько лет…
— И не думай! — отрезал адмирал. — По нашим дорогам сколько времени зря потратишь. Да еще дома на радостях запьешь-загуляешь. Всех соседей переполошишь. Родные твои извещены, что исполняешь царскую службу в далеком краю. И больше никому ничего знать не положено.
Увидев, как поник Иван, он на какое-то мгновение заколебался, но вновь сурово нахмурился и продолжал:
— Пока ваш караван собирался и ждал попутных ветров, в наших делах кое-что изменилось. Стало известно, что Федор Салтыков совсем разболелся. Осмотрели его опытные врачи, сказали, что от многих трудов и волнений с сердцем у него совсем плохо. Водянка.
— Болеет Федор Степанович, но держится.
— Поэтому тебе, Иван Плотников, надлежит срочно вернуться в Англию и довести до конца дело, которое государь поручил Салтыкову. Знаешь сам, что удалось закупить и тайно перегнать в Ревель 18 фрегатов. Как шведы не старались, задержать смогли только два корабля. Петр Алексеевич изволил заметить, что такая потеря нам не страшна. Во времени и в затратах на постройку кораблей Россия выиграла гораздо больше. Сейчас в Архангельске построено восемь многопушечных красавцев. Их также требуется перегнать на Балтику. Вот тогда наш флот по числу линейных кораблей и фрегатов превзойдет вражеский флот. Так что вместе с Федором Салтыковым делай свое дело и помни — ты в ответе перед Господом за сотни жизней тех, кто пойдет из Архангельска!
— Все сделаю, ваше превосходительство, чтобы они прошли благополучно. Для этого ничего не пожалею!
— Поэтому тебе не надо себя показывать, с разными любопытными людишками разговоры заводить. Останешься некоторое время на моем корабле, немного отдохнешь. А потом без лишнего шума, как обычный лондонский коммерсант, получишь каюту на фрегате «Феб». С англичанами уже все улажено, сейчас у нас дружба. Они согласны.
— С капитаном «Феба» я начинал службу.
— Очень хорошо. Будет меньше праздных разговоров. Фрегат примет груз отборной русской парусины, доставит ее в Адмиралтейство. Это наш подарок королю Георгу. Вместе с «Фебом» пойдет транспорт. На нем другой наш подарок, но уже датскому королю. Восемь российских скампавей в разобранном виде. В Копенгагене прослышали об этих удивительных корабликах, незаменимых в разведке и дозорах у вражеских берегов. Просили прислать образцы, хотят перенять наш опыт.
После таких речей стало ясно, что о встрече с родными придется забыть. Но еще следовало уладить дело с Васей Шапкиным. Однако адмирал только махнул рукой. Оказалось, что дядюшка, могущественный делопроизводитель царского Кабинета, уже замолвил слово за племянника. Васю ожидала постройка речных судов в Казани.
Перед тем как оставить адмиральскую каюту, Иван доложил, что на одном из фрегатов в Ревель прибыл подозрительней человек. Добавил, что, видимо, он связан со шведской разведкой.
— Возле наших кораблей и складов всякий народ толчется, — ответил Апраксин. — Есть явные болтуны, а есть и шпионы. Ими занимается майор из Преображенского приказа. Он к тебе подойдет, все ему и расскажешь. Но лишь то, что касается этого беззубого матроса… А теперь, лейтенант, ступай с Богом!
В каморку под батарейной палубой, где разместился Иван, майор не замедлил явиться. Роста небольшого, сухощав, на лице ласковая улыбка. Но на собеседника смотрит в упор. Тихим голосом выспросил все, что его интересовало, а потом откланялся.
В этой же каморке пришлось провести двое суток. Не делал ничего, просто принимал казенный паек с щедрой адмиральской добавкой и винной порцией, да еще отсыпался за все прошедшие месяцы. Такую службу готов был продолжать и дальше, но в дверь тихо постучали.
— Его превосходительство генерал-адмирал, сиятельный граф, соизволил приказать вашей милости явиться в нашу канцелярию, — почтительно произнес появившийся в дверях майор. — Вам, господин лейтенант, требуется ознакомиться с расспросными листами известного лица.
Только сейчас Иван окончательно понял, что значит иметь в России чин. Казенный человек называет тебя не Ивашкой и не тычет в шею, а обращается человечно, говорит — «ваша милость»… Хотя особо ликовать не стоит. Давно известно, что все зависит от державной воли монарха. Он может и патриарха от дел отставить и собственную жену в монастырь сослать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161