— Ах, что вы такое, Боже мой, говорите?! Рисковать жизнью ради какого-то сувенира!
— Ах, милый Сидуан, жизнью часто рискуют и из-за гораздо меньшего, но ты, мой мальчик, можешь со мной не ходить.
— Нехорошо так говорить, капитан. Вы отлично знаете, что я за вами хоть в ад пойду!
— Ну, тогда давай побыстрее! Мне тоже не терпится выйти из этой ужасной гробницы раз и навсегда — довольно я тут натерпелся! Но нам нужны кирка, лестница и что-нибудь вроде той кормушки, которой ты так удачно прикрывался от камней.
— Все здесь, капитан. Я же не знал, не придет ли вам в голову самому туда лезть за доном Фелипе, и я заставил все сюда притащить.
— Решительно, мой мальчик, ты очень поумнел. Пошли!
— Сударь, — спросил трактирщик, — мои новые обязанности несомненно требуют, чтоб я пошел с вами?
— Безусловно, — ответил Мак, — ты будешь держать фонарь. Только я вас сразу предупреждаю, друзья мои, что я намерен добраться до того самого благословенного стола, который спас мне жизнь. А он сейчас находится в очень опасном месте, потому что все эти хождения взад и вперед окончательно расшатали старую кладку.
— Пойдем, капитан, у меня в кармане камзола лежит веревка висельника, а она свою силу доказала.
Мак улыбнулся.
Капитан ошибался, считая, что подземелье стало еще опаснее, чем было прошлой ночью, напротив: все, что могло упасть, уже упало и образовало своеобразные подпорки сводам. Это делало предприятие хоть и не безопасным, но все-таки возможным, а накануне оно было бы чистейшим безумием.
Поскольку мы уже описывали этот подземный путь, воздержимся от того, чтобы еще раз следовать за Маком. Поиски были долгими и тщательными, но Мак верил, что его медальон остался именно на том месте, где он провел ночь, а потому искал именно там.
Короче, через час, проведенный за осторожным разбором кусков штукатурки и камней, он увидел блестящий предмет: это был его медальон!
Со всеми предосторожностями трое мужчин вышли, на этот раз навсегда, из подземелья, ставшего свидетелем такой напряженной борьбы.
Мак подошел к солдатам, сторожившим испанцев. У тех был жалкий вид. Они, вероятно, жалели, несколько запоздало, правда, о том, что проявили такой интерес к судьбе дона Фелипе.
— Дети мои, — сказал Мак солдатам, — двое из вас останутся сторожить тело этого несчастного, который сам наложил на себя руки, пока за ним не придут. Остальные пойдут со мной. Мы отведем к его преосвященству господину кардиналу этих господ, чтобы они дали ему кое-какие разъяснения. Ты, мой славный Сидуан, вместе с Перинеттой пойдешь и подождешь меня у мэтра Лоредана. Ты скажешь моей дорогой Саре, что все идет хорошо, и что скоро и приду, и мы с ней пойдем покупать свадебный наряд для Перинетты.
Девушка захлопала в ладоши и прыгнула на шею Сидуану, но нам кажется, что поцелуй, который она запечатлела на щеке своего жениха, предназначался скорее капитану.
Глава 36. Инструкции
Прием, оказанный Маку при входе в кардинальский дворец, полностью отличался от утреннего. Очевидно, часовые получили приказ, потому что капитану все отдавали честь и ему даже не пришлось называть свое имя.
Когда он вошел в приемную, лакей доложил: «Господин комендант крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель!»
Мак не сказал ни слова, и с достоинством, но без робости пронес свой новый титул мимо ожидавших приема.
Ришелье по-доброму улыбнулся ему навстречу.
— Ну, господин комендант, чем кончилась ваша экспедиция?
— Удовлетворительно, монсеньор, мы захватили четверых заговорщиков, которых солдаты вашего преосвященства охраняют внизу. Но самый опасный из них, их главарь дон Фелипе…
— Ускользнул от вас? — воскликнул, хмурясь, кардинал.
— Не совсем так, монсеньор, он покончил с собой.
И Мак рассказал все, что произошло.
— Я должен допросить этих людей, — сказал Ришелье. — Господин Мак, благоволите приказать доставить их сюда.
Мак повиновался.
Когда четверо испанцев вошли, они увидели совершенно другого человека, чем капитан несколько минут назад: взгляд его был прозрачен и жесток, лицо строго, а голос тверд.
— Господа, — сказал он, — ваши планы мне известны. Я в курсе вашего заговора и позвал вас сюда с единственной целью: предупредить, что вас ни что не спасет от кары, которая вас ожидает. Первое условие, чтобы воплотить в жизнь замыслы, подобные вашим, это осторожность, вы же вели себя, как малые дети, доверяющие свои тайны первому встречному. К несчастью для вас, в наши времена уже одно великое слово «заговор» многим кружит головы. Следовательно, те, кто участвует в заговоре, должны умереть. И не ждите помилования от короля. Об этом малозначительном деле он даже не узнает: такова моя воля.
Говоря все это, Ришелье смотрел на четырех несчастных взглядом, проникавшим до самой глубины души каждого.
Трое из них были бледны, но головы держали высоко, и в глазах их не было смятения.
Только один дон Хиль дрожал, лицо его было растеряно, и он бросал на кардинала умоляющие взгляды.
Ришелье узнал все, что хотел знать.
— Господин комендант, прикажите отвести этих троих обратно вниз, — сказал он, указывая Маку на дона Гарсию и его товарищей. — А вы сударь, — добавил он, обращаясь к дону Хилю, — останьтесь здесь.
Оставшись наедине с кардиналом, этот трус бросился перед ним на колени, и, умоляюще сложив руки, воскликнул:
— О, сжальтесь, монсеньор, сжальтесь, помилуйте меня. Я ни в чем нс виновен, я просто пришел следом за доном Фелипе, вот и все. Чем я могу склонить к милости ваше преосвященство? Если вам угодно, я уеду, я вернусь в Испанию, я готов оставаться в тюрьме до конца моих дней, но прошу вас, монсеньор, сохраните мне жизнь, только жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75