Оба заметили пчел, собиравших мед. Набрав хворосту, Суолла взяла мешок, который поддерживал ее на воде и играл роль спасательного круга. С этим мешком она отправилась за медом.
Мужчины взяли несколько горящих палок из костра и последовали за Суоллой. Кару вскоре нашел улей — это была глубокая выбоина в скале. Вскарабкавшись наверх, он выкурил пчел, а затем вырезал соты и протянул их Дакуину, который предварительно смочил руки водой. Дакуин передал их девушке, а та, смахнув веткой пчел, спрятала липкие соты в мешок.
Когда мешок наполнился, они вернулись к костру и подбросили в огонь охапку зеленых веток. Повалил дым, разогнавший всех пчел. Тогда они потушили костер и принялись за еду. Мед оказался не менее сытной пищей, чем мясо, а укусы пчел их не тревожили, — стоило ли обращать внимание на такие пустяки?
Утолив голод, они поднялись на склон горы посмотреть, не грозит ли им погоня. Дым костра мог привлечь внимание кафиров. Они притаились в траве и долго смотрели вдаль.
— Вон летят спутники кафиров! — сказал Кару, указывая на небо.
Высоко над рекой грифы рассекали крыльями воздух. Они летели к истокам реки.
— Когда мы плыли, я слышал шум битвы, — сказал Дакуин. — Кафиры напали на пещеру, и Каббо убит. Гул навис над рекой. Я думал, что кафиры гонятся за нами.
— Они переплыли реку на связках тростника, — задумчиво отозвался Кару. — Вон плывет одна такая связка. Проплывут и другие, — мрачно добавил он. — Проплывут и трупы. Их прибьет к берегу, как прибило и нас.
— Я буду ждать, — сказал Дакуин.
Он спустился к реке, а Кару и Суолла последовали за ним. Они остановились у самого края воды и пристально всматривались в проплывавшие мимо предметы. Несколько раз Дакуин входил по колено в воду и осматривал трупы. Наконец вытащил он на берег тело Каббо, пронзенного ассегаем. Колчан его был пуст; в левой руке он сжимал сломанный лук.
Они вырыли яму в песке и посадили в нее Каббо. Руки его были сложены на коленях, у ног лежал лук. Засыпав могилу, они навалили сверху камней и молча отправились в путь. Шли они на запад.
Суолла несла тлеющую головню, мешок с остатками сотов и ассегай с эбеновой рукояткой — ассегай военачальника, извлеченный из тела Каббо.
Этот ассегай дал ей Дакуин. Сам он нес другой ассегай, а также свой лук и колчан. Кару с двумя ассегаями, луком и колчаном шел впереди.
Так, налегке, отправлялись они в далекое путешествие, переселялись в другие края, в ту неведомую страну, где не было кафиров, где бушмен мог жить и дышать свободно.
Они придерживались тропы, проложенной бегемотами и тянувшейся вдоль реки. Не зная усталости, они бежали рысцой. Наконец холмы остались позади; перед беглецами раскинулась широкая равнина.
— Здесь водятся газели, — сказал Кару. — Я чувствую, как дрожит земля от их прыжков.
— Здесь водятся антилопы, водяные козлы, черные козлы, — пробормотал Дакуин, раздувая ноздри.
— И львы, — добавила Суолла, наступая маленькой ножкой на отпечаток огромной лапы в песке.
— Лев сыт, — здесь много мяса, — рассеянно сказал Кару. — Ветер дует в сторону гор. Поднимемся на холм и оттуда осмотрим равнину.
Они остановились в тени деревьев и озирались по сторонам, как озираются животные раньше, чем выйти на открытое место. Глаза, еще более зоркие, чем глаза бушменов, заметили пришельцев, как только они вышли на равнину. Павиан, занимавший пост караульного на вершине горного хребта, раздул щеки и пролаял: «Боу… боу… «, предостерегая других обезьян.
— Животные, сидящие на корточках, — сказала Суолла, всматриваясь в черную точку на вершине скалы, залитой лучами солнца. — Не люблю животных, сидящих на корточках.
Кару долго смотрел на горный хребет.
— Там есть жилища-пещеры. Я вижу белые тропинки, проложенные людьми. Но дыма не видно.
— Может быть, сегодня утром они заметили дым нашего костра и спрятались в засаду, — отозвался Дакуин, пережевывая сочный корешок.
— Нет, я думаю, что они ушли отсюда. Должно быть, и здесь побывали кафиры, — возразил Кару.
Беглецы осторожно пробирались вперед и, наконец, остановились у тропинки, издали замеченной Кару. Три пары зорких глаз тотчас же разглядели ветку, воткнутую в землю листьями вниз, а стеблем вверх. Это был знак, оставленный ушедшими бушменами, которые под натиском кафиров вынуждены были покинуть свои жилища.
— Вот куда они ушли, — сказал Кару, указывая ассегаем на северо-запад. — Они следовали за солнцем, уходящим на ночлег, но сначала мы отдохнем в их пещерах и запасемся сушеным мясом и пузырями для воды.
— И мешками для жира, — добавила предусмотрительная Суолла. — От солнца и ветра кожа покрывается трещинами. Нам нужен жир; мы будем втирать его в кожу, и она сделается мягкой.
— Но прежде всего нам нужна вода, — проворчал Кару. — Без воды мы умрем. Есть такие места, где не достанешь воды, а если нет воды, — внутренний голос молчит. Мы возьмем желудки козлов и обмажем их смолой; потом мы нальем в них воду. Позаботься об этом, Суолла.
Они быстро подошли к горному хребту, держа наготове луки и зорко осматриваясь. Павианы, охотившиеся за насекомыми, стали карабкаться вверх, цепляясь руками и ногами за выступы скал. Изредка они приостанавливались и, свесившись вниз, смотрели на пришельцев. Потом побежали гуськом, сутуля плечи, закручивая хвосты. «Боу!» — ревели молодые самцы, опускаясь на корточки. Шествие замыкали старые павианы, важные и высокомерные.
— Не люблю животных, сидящих на корточках, — жалобно повторила Суолла. — Они похищают маленьких детей, которые ищут коренья и травы.
— Пфу! Вздор! — презрительно фыркнул Дакуин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43