среди последних, кстати, наиболее явственно выделялся знакомый голос Ионаса Сквобблза; подслушивание принесло мало пользы любителю чужих секретов, но зато причинило ему достаточно неприятностей, чтобы отучить от этого занятия навсегда.
Вслушиваясь в яростные и злобные вопли людей на берегу, я подумал, что бедным парням с «Фрэнсиса» теперь, очевидно, придется туго; и действительно, насколько мне известно, ни одному из них не удалось добраться до Англии, хотя некоторые, возможно, выжили и были спасены Уолтером Рейли, когда тот одурачил «донов», заставив их бесноваться в бессильном гневе на побережье Порт д'Эспань после того, как стало очевидно, что он под покровом ночной темноты проскользнул у них под носом в реку Карони и взял приступом город Сан-Хосе. Но это уже иная история.
Сэр Джаспер находился в другой лодке, и я его не видел, как и понятия не имел о том, где Саймон и что с ним, пока мы не достигли борта «Санта-Марии»— довольно аккуратного суденышка около двухсот тонн водоизмещением, с двенадцатью орудиями и командой из тридцати человек матросов и солдат, не считая тех, кто был убит в схватке на берегу.
Каково же было мое изумление, когда, поднявшись по трапу на палубу судна, я увидел на ней Саймона Гризейла — живого и здорового, если не считать царапины поперек левой щеки и черной повязки на косящем глазу; он стоял, опершись о фальшборт, безучастно глядя на нас, словно видел впервые и не имел с нами ничего общего. Бросив несколько отрывистых фраз дону Педро Базану, он резко повернулся на каблуках и невозмутимо направился в сторону высокой надстройки на полуюте.
У нас не было никакой возможности ни окликнуть его, ни рассмотреть как следует корабль, на который мы попали, ибо меня и сэра Джаспера тут же схватили и потащили вниз, втолкнув в какой-то тесный чулан у самой кормы, где с трудом можно было разместиться вдвоем и где стоял хорошо знакомый нам отвратительный запах тухлой трюмной воды.
— Клянусь собственной головой, Джереми, — сказал сэр Джаспер, как только избавился от кляпа во рту, — ты не только склонен сам попадать из одной беды в другую, но тебе почему-то обязательно нужно тащить за собой и своих товарищей! Не удивительно, что с тех пор. как я с тобой познакомился, у меня на голове изрядно прибавилось седины — ведь за это короткое время я столько раз был на волоске от смерти, сколько висел на волоске от супружеских уз!
— Тут я ничего не могу поделать, — возразил я, — но хотел бы я знать, что такое произошло с Саймоном?
— Об этом один Бог знает, — ответил сэр Джаспер. — Похоже, он немного тронулся рассудком, хотя трудно предположить, чтобы такое могло случиться с нашим другом Гризейлом, старым воякой! Может, он задумал какой нибудь хитрый трюк и притворяется, играя соответствующую роль?
— Возможно, — с сомнением произнес я, — но если так, то играет он просто гениально. Я опасаюсь худшего…
— Клянусь королевой Бесс! — раздраженно прервал меня маленький рыцарь. — Неужели все шотландцы такие зануды? Не унывай, мой широкоплечий друг! Мы с тобой и не в таких передрягах бывали и то выходили сухими из воды; хотя, если говорить откровенно, — добавил он, наморщив нос и принюхиваясь, — такой вонючей воды у нас еще не было!
И он приступил к своей обычной процедуре сморкания, словно для того, чтобы очистить нос от набившегося в него дурного запаха.
Такова была натура сэра Джаспера: чем сильнее опасность ему угрожала, тем больше он оживлялся, и чем мрачнее казалось все вокруг, тем он чувствовал себя веселее; и теперь, вспоминая его неизменные бодрость, оптимизм и присутствие духа, я могу лишь сказать, как если бы он все еще был рядом со мной: «Боже, благослови маленького рыцаря!»— ибо мне мало пришлось встречать на своем пути людей, подобных ему.
Вскоре по усилившейся качке мы поняли, что судно снялось с якоря, и, как не без юмора заметил сэр Джаспер, мы покинули Тринидад такими же пленниками, как и прибыли на него, — только теперь испанскими, а не английскими.
Не могу сказать, сколько времени мы провели в тесном чулане, но прошло немало часов, прежде чем нам было приказано выходить. Нас привели в каюту на ахтердеке и поставили перед доном Педро Базаном — тощим, худым идальго, с высохшего лица которого, казалось, никогда не сходило безразлично-брезгливое сонное выражение: он чем-то напоминал ученого, но больше походил на мошенника. Вместе с ним в каюте находились еще двое: коренастый толстяк по имени Мигуэль и огромный негр, вооруженный тяжелым тесаком. Базан говорил с нами по-английски почти без акцента, и мы рассказали ему нашу историю довольно подробно, только ни слова не упомянули ни о Саймоне, ни, конечно, о крупных самоцветах, надежно припрятанных среди наших скудных пожитков. Он холодно заявил нам, что считает нас своими пленниками, а конфискованные драгоценности — своим трофеем; более того, он намерен был получить за нас выкуп после того, как «Санта-Мария» прибудет в Кадис, куда она направлялась; в противном случае он собирался передать нас в руки Его Католического Величества и Святой Инквизиции. Он подробно расспрашивал нас о том, кто мы такие, и проявил большой интерес к моей фигуре, заявив, что никогда не видел ничего подобного, и всячески пытался уточнить, много ли в Шотландии людей такого телосложения.
Он также интересовался насекомыми и разными представителями фауны, которых мы видели во время поисков сокровищ мертвой головы, и даже снизошел до улыбки, когда сэр Джаспер заявил, что о насекомых мы знаем только то, что они здорово кусаются. Затем дон Базан долго переговаривался на незнакомом языке с Мигуэлем, представлявшим собой полную его противоположность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120