Видя бесполезность своих попыток освободиться, он перестал сопротивляться и лишь продолжал проклинать меня на чем свет стоит, требуя немедленно отпустить его. Я еще пару раз поддернул ему руку и, когда он наконец замолк, приставил острие шпаги к его спине и приказал идти вперед; в таком необычном виде я привел его к себе домой, поскольку в столь поздний час помешать нам было некому, да еще и дождь усилился, а ночь, как я уже сказал, была темная, хоть глаз выколи.
9. О прогулке по крыше, о заговоре и о контрзаговоре
Усадив бандита перед собой на стул, я долго и внимательно рассматривал его; это ему, похоже, не очень-то нравилось, так как он всячески отводил от меня глаза и в то же время украдкой поглядывал по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь путь к спасению. Невысокого роста, не намного выше меня, он был в то же время худой и жилистый, с лицом скорее безвольным, чем дурным; однако его налитые кровью глаза, сизые отечные щеки и мешки под глазами свидетельствовали о многочисленных пороках, а изо рта у него разило, как из винной бочки.
— Итак, сударь, — сказал я после нескольких минут молчания, — вы намеревались убить меня.
Он ничего не ответил, но опустил глаза, поглаживая все еще болевшую руку.
— Как ваше имя? — спросил я.
— Кроуфорд, — хрипло пробормотал он в ответ.
— Что ж, мистер Кроуфорд, — продолжал я, сгоряча совершая ту же ошибку, против которой собирался предостеречь его, — вам придется убедиться в том, что вмешательство в государственные дела — штука опасная, ибо, как сами видите, документов вы не нашли, но зато погубили свою жизнь в попытке отыскать их!
— Как! — воскликнул незадачливый бандит. — Вы же не собираетесь хладнокровно прикончить меня ни с того ни с сего!
Я пожал плечами.
— Мне ничего другого не остается, — сказал я. — Вопрос стоит так: либо ваша жизнь, либо моя; и я предпочел бы скорее вашу.
— О чем вы толкуете? — запротестовал он. — Какие документы? Не искал я никаких документов!
— Вы не искали документы, свидетельствующие о наличии папистского заговора? — вырвалось у меня, и я тут же пожалел, что не прикусил язык прежде, чем произнес эти слова.
— Не искал! — решительно подтвердил он.
— Так зачем же вы пытались пырнуть ножом меня, совершенно незнакомого вам человека?
— Почему незнакомого?
— Но ведь я никогда и в глаза вас не видел до сих пор, насколько мне известно, по крайней мере!
— Вы, может, и не видели, а вот Дик Ханиман частенько со мной встречался, и он затаил на вас вражду не только из-за прежних ваших драк, но из-за того, что некая девица предпочитает ему вас!
— И он нанял тебя, чтобы меня прикончить?
Кроуфорд кивнул, и я все понял, и понял также, что вынужден так или иначе убить этого человека: ведь теперь — благодаря моему дурацкому языку! — ему стал известен секрет де Кьюзака. Бандит, видимо, прочел это на моем лице, так как вскочил со стула и принялся умолять меня пощадить его, страстно клянясь и обещая хранить тайну, лишь бы я оставил его в живых.
— Тише, дурак! — прикрикнул я на него. — Иначе тайна через пять минут перестанет быть тайной!
— Но ведь вы сами мне сказали! — хныкал он. — Я же не тянул вас за язык!
— Совершенно верно, — согласился я, — ты прав, и у меня нет ни малейшего желания тебя убивать, но я не вижу другого выхода.
— О сэр! — причитал он. — Вы можете заточить меня здесь, привязать меня, держать под замком, если желаете, но я не хочу умирать! Будьте милосердны! Молю вас, будьте милосердны! — И он в страхе упал на колени, протягивая ко мне дрожащие руки.
— Сядь! — приказал я ему. — Сиди тихо и не шевелись, пока я не обдумаю положение.
На сей раз принятие решения заняло немного времени. Если я убью этого человека, у меня на руках останется его труп, но, если я запру его здесь до тех пор, пока не объявлю о заговоре, он не сможет причинить мне вреда и смерть его не будет лежать на моей совести. Более того, я знал, что у старухи домохозяйки есть еще одна пустая комната, где я мог бы привязать его, а золото из коричневой шкатулки позволяло мне не скупиться. Возможно, на меня подействовала жалкая внешность моего неудавшегося убийцы, сидевшего напротив меня с освещенным колеблющимся пламенем свечи белым и напряженным лицом, на котором надежда боролась со страхом и отчаянием и которое то и дело искажалось гримасой боли от вывихнутого плеча.
Прихватив с собой пистолет и кинжал де Папильона, чтобы не оставлять разбойнику оружие и не искушать попыткой реванша, я приказал ему сидеть тихо, пока я не вернусь, и вышел, заперев дверь на ключ. Я прошел по узкому коридору в кухню, где жила моя домохозяйка, и, рассказав ей историю о больном друге, нуждающемся в уходе и присмотре, предложил ей сдать еще одну комнату в мансарде, рядом с моей.
Вскоре вопрос был решен, к ее великому удовлетворению, хотя я и не предложил ей большую плату, не желая показаться чересчур состоятельным и тем самым вызвать у нее подозрения. Вернувшись к себе, я отпер ключом замок и распахнул дверь; но каково же было мое удивление, когда, окинув взглядом свою крохотную комнатушку, я убедился, что она пуста, а мой пленник исчез. Первым делом я подумал о бумагах и бросился через всю комнату к укромному месту, где их прятал; к счастью, они оказались на месте, в полной сохранности и неприкосновенности. Затем я осмотрелся вокруг, недоумевая, куда мог деться запертый в пустой комнате бандит; единственным возможным путем для бегства было раскрытое окно, выходившее на крышу, но кто бы мог подумать, что человек с вывихнутой рукой решится вылезти из него на крутую, мокрую и скользкую черепичную кровлю, расположенную на высоте добрых тридцати футов от земли, если даже считать от самого карниза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120