Киркор не стал ждать допроса и пыток и сразу признался, что в свертке отравленная княжеская одежда.Услышав шум, к сеням спустился великий князь Ягайла. Стражники распахнули перед ним дверь. На князе был красный кафтан, из-под которого сверкала кольчуга.Когда Ягайла узнал, что его хотели умертвить отравленной одеждой, он пришел в страшную ярость.— Раздеть его! — ткнул он на Киркора пальцем.Стражники в один миг выполнили приказание князя, и боярин Киркор предстал перед его глазами голым. Постельничий молился то Перкуну, то Иисусу Христу и громко стучал зубами от страха.— Теперь надень мою рубаху, — с недоброй улыбкой сказал ему Ягайла, — ту, которую принес. Она тебе как раз впору.Постельничий бросился на колени.— Пощади, великий князь, — кричал Киркор, — помилуй! — Чувствуя близкую смерть, он отчаянно бился лбом о каменную стену.— Надень, боярин Киркор, — издевался Ягайла. — Награждаю тебя своей рубахой за верную службу.— Пощади, великий князь, отец наш милостивый, жить хочу! — молил Киркор, стоя на коленях.— Вонючий пес! В смрадном сердце ты таил измену! — крикнул Ягайла. Приблизясь к постельничему, он ударил его кулаком в лицо.— Пощади! — кричал Киркор.— Я говорю, надень белье, собака!Но и второй удар не заставил Киркора подчиниться. Обратив окровавленное лицо к князю, он просил его милости.— Приготовьте у крыльца тупой кол, — прохрипел великий князь, утомившись наносить удары.Смерть на колу — страшная смерть.Тихонько подвывая и стуча зубами, боярин Киркор стал разворачивать сверток. Встряхнув княжескую рубаху, он надел ее на трясущееся тело.Великий князь Ягайла и все, кто был с ним, смотрели молча.И вдруг Киркор отчаянно закричал. Задыхаясь, он рвал с себя отравленную рубаху. Люди почувствовали удушье и раскрыли все окна и двери настежь. Редкие волосы на голове великого князя шевельнулись от страха.— Вонючий пес! — прошептал Ягайла, содрогаясь, словно от боли. — Он хотел моей смерти!Через полчаса великий князь приоткрыл дверь в сени. На полу он увидел мертвого постельничего с искаженным, вспухшим и синим лицом.— Поганец! — плюнул на труп великий князь. — По делам своим принял ты достойную мзду. — Он все еще не мог успокоиться. — Недосмотрела бы матушка — и я, великий князь, лежал бы мертвым.— Господине, — тихо сказал боярин Сурвилл, — мои люди видели, как боярин Киркор выходил из дворца Гринвуда.— Ты хочешь сказать, что краснобородый святоша отравил мою рубаху? — так же тихо спросил Ягайла.— Мыслю, без него не обошлось…— Коня, Лютовер! — крикнул великий князь, сверкнув черными глазами.— Не говори Гринвуду о моих подозрениях, великий князь, хуже будет для дела, — хотел удержать боярин Сурвилл. Но куда там…Нащупав холку, Ягайла мигом вскочил на вороного коня, подведенного Лютовером.— Посадить его, мертвого, на кол! — крикнул он, указав на тело Киркора.Гремя подковами, конь вынес князя из ворот замка. Чуть позади скакал стремянный боярин Лютовер.Стражники железными крюками выволокли мертвеца из сеней и забросали дощатый пол душистыми травами.Отец Федор, оправившись от страха, вылез из-под поленницы березовых дров и направился к малому крыльцу, из которого был ход на половину княгини Улианы. Глава четырнадцатая. ЯГАЙЛА ОЛЬГЕРДОВИЧ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЛИТОВСКИЙ И РУССКИЙ — Ты говоришь, я накликал на себя гнев богов, — сдерживая бешенство, сказал великий князь Ягайла; маленькие черные глазки его сверкали. — Отведи от меня их гневную руку, на то ты и великий жрец.Ягайла поостыл в дороге и, увидев великого жреца, не стал попрекать его отравленной рубахой.— Уважать старших завещано богами, — хмуро ответил Гринвуд, — и ты знаешь, что я только ничтожный служитель великого Перкуна. Через меня он передает людям свою волю. — Жрец поднял на князя свои серые холодные глаза. — Духи предков рассердились и грозят навредить тебе… Вместе с нами они живут невидимые. — Он повел вокруг рукой.— А русские священники толкуют, что дух, освобожденный смертью, улетает в очень далекие места: либо в рай, на небеса, либо в ад, глубоко под землю. Может быть, безопаснее нашему народу принять их веру? — И Ягайла вытер вспотевшую лысину; он не любил и боялся говорить о душах умерших.Не чувствуя себя спокойным в замке великого жреца, он опасливо посмотрел по сторонам.Комната, служившая для приема гостей, была украшена дорогими восточными коврами. На полу лежали тяжелые медвежьи шкуры. Сверху нависал потолок из тяжелого дуба с квадратными брусьями. На самом верху наружной стены едва светилось несколько маленьких и узких окон. Стекол не было, в непогоды окна прикрывались промасленной холстиной. В глубокой нише пряталась статуя Перкуна высотой в два локтя, отлитая из чистого золота. Золотой Перкун ничем не отличался от огромной деревянной святыни в главном храме. Вместо глаз у него торчали два рубина, как две крупные вишни. Обычно золотой Перкун был закутан бархатным покрывалом, но сегодня жрец снял его. Идол с давних пор передавался из рода в род, и сейчас никто не мог назвать ни времени, когда он был сделан, ни имени мастера.Услышав слова Ягайлы, жрец усмехнулся.— Посмотри, великий князь. — Он отдернул алый суконный завес, скрывавший от любопытных глаз небольшой поставец.На полке Ягайла увидел десятка два рукописных книг в кожаных переплетах. Он заинтересовался и попробовал поднять толстую книгу, окованную железом.— Ох, тяжела! — сказал он.Ягайла еще раз приподнял книгу и покачал головой.Взгляд его случайно упал на истукана в нише. Увидев, что князь смотрит на золотого Перкуна, жрец взял в руки подсвечник с тремя горящими свечами и поднес его ближе к идолу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136