— Пусть подойдет поближе, тогда и ударим по парусу… Разбирай крючья, ребята.— Правильно, — прогудел Анцифер Туголук, — ежели парус каменьями раздерем, мы хозяева: захотим биться — будем, а захотим уйти — тоже наша воля.Дружинники засмеялись, но быстро помрачнели. Смерть близко, а помирать никому не в радость.Пушку зарядили. Повар Волкохищенная Собака зажег фитиль и не спускал глаз с кормщика. Огненный кончик дымился в его руках. Когг подошел ближе, еще ближе…Алексей Копыто поднял руку, готовясь дать сигнал к выстрелу.И вдруг с кормовой крепостцы когга кто-то замахал белым полотнищем.— Кто вы есть? — раздался с встречного корабля громкий голос. — Как зовут ваш корабль?— Мы русские, — ответил в трубу Алексей Копыто. — А лодья наша — «Петр из Новгорода».На встречном судне помолчали.— Наш капитан едет на вашу ладью… воевать не надо! — опять закричали разбойники и спустили на воду легкую лодку.В нее сошло два человека. Один сел на корму, другой — на весла. Лодка стрелой помчалась к русскому кораблю.— Нет ли здесь какого обмана? — сказал Анцифер Туголук. — Ворон, ребята, не лови.Разбойничья лодка подошла к берегу. Первым залез на палубу лодьи свирепый на вид желтоволосый венд. За ним поднялся высокий мужчина в толстом шерстяном плаще, с отросшими по плечи волосами. Вступив на палубу, он, прихрамывая, пошел к мачте, где собрались вооруженные дружинники. Когда он приблизился, все увидели, что левое ухо вместе с половиной щеки у него отрублено и на бедре висит меч, украшенный серебром.— Я прусс, — сказал он, блеснув волчьим глазом, — и капитан «Золотой стрелы». Кто-нибудь понимает наш язык?— Я, — сказал Анцифер Туголук и выступил вперед.— Мы хотим знать, где новгородец Андрейша, что с ним? — спросил одноухий капитан.Но никто не успел ответить на его вопрос.Узнав Одноухого, Андрейша скатился с мачты на палубу, подбежал к пруссу и обнял его.— Дядюшка, — сказал он кормщику, — этот человек дважды спас меня от смерти. Его зовут Одноухий. Если бы не он да не Отто Мествин, не видать мне белого света.— Спасибо тебе, господине, — кланяясь, произнес кормщик. — Прошу милости отведать хмельного. Почту за честь и особое счастье.— Не думал я, что встречу здесь Андрейшу, — пробурчал Одноухий, — но, видно, так хотят боги. Мы на «Золотой стреле» все друзья Андрейши, и его друзья тоже наши друзья. Я верю, что ты не причинишь мне зла. — Поклонившись с мрачной учтивостью, Одноухий пошел вслед за кормщиком.В каморе капитан «Золотой стрелы» увидел девушку с золотыми косами. Она сидела на скамейке и точила нож.— Это Людмила, — сказал Андрейша.Одноухий с улыбкой посмотрел на девушку.— Хорошую жену ты выбрал себе, Андрейша, — сказал он, присаживаясь, — и в жизни, и в бою помощница. Хотел бы попробовать свадебной каши на вашем венчальном пиру.Людмила покраснела и спрятала нож.Когда большая серебряная братина с пенящимся медом несколько раз обошла всех, кто сидел в каморе, Одноухий сказал:— Я хочу знать, что приключилось с тобой, Андрейша, после того как ты покинул наш корабль, что приключилось с твоей невестой и с нашим Стардо.Андрейша стал рассказывать. Капитан «Золотой стрелы» слушал молча, иногда покачивая головой.— Твой отец отомщен, девушка, — сказал он, когда Андрейша кончил говорить. — Несколько дней назад мы захватили орденский корабль, и на нем оказался поп Плауэн с крестом на заднице и гнусный доносчик Генрих Хаммер. Мы содрали шкуру с обоих, привязали их к пустым бочкам и бросили в море. Их, еще живых, расклевали чайки… И еще мы на «Золотой стреле» потопили восемнадцать ганзейских кораблей и купцов выбросили за борт.— Ответь нам, господине, и не осуди за прямое слово, — сказал Алексей Копыто, когда и вторая братина опустела. — Зачем вы, морские братья, мореходов грабите, отнимаете у них жизнь? Не вами жизнь дадена. Грех большой на себя берете, вот что, господине.Единственное ухо разбойника налилось кровью. Ответил он не сразу.— Если у тебя, русский кормщик, разорят дом, предадут страшной смерти жену и детей, а тебя самого сделают рабом, будешь ты покорно служить своему хозяину — врагу?— Буду мстить, пока течет в жилах кровь, пока бьется сердце! — не раздумывая, ответил Алексей Копыто.— А если враги захватят землю, на которой жили твои деды и прадеды? Если жен и детей будут рубить на куски и колоть пиками и весь народ превратят в рабов… Если бога твоих отцов, — повысил он голос, — втопчут в грязь и запретят говорить на родном языке? Нет пуще муки, как лишиться родной земли! — Одноухий закрыл лицо рунами и стал качаться из стороны в сторону. — Никто не вспомнит, что на земле жили пруссы, не расскажут старики своим внукам, как храбро они боролись с врагами. — Одноухий снова поднял голову. — Не споют бродячие музыканты песни про отвагу и мужество пруссов. Мы мстители. Мы мстим за поруганных богов, за окровавленную и разграбленную землю, за убитых, — мы, пруссы, венды и все те, кому не дают свободно жить на земле. Одно нам осталось — ввериться волнам и жить над морской пучиной. На свете нет справедливости. Малые и слабые — добыча великих и сильных. О моя прекрасная земля! — закончил прусс. — Месть, месть, месть! — Забывшись, он крикнул еще что-то на своем языке.Новгородцы поняли чувства своего гостя.— На твоем месте, друг, я тоже, наверно, пошел бы в морские разбойники, — сказал Алексей Копыто, обнимая Одноухого.Он наполнил братину еще раз, и она пошла по кругу.— Мы получили приказ королевы Маргариты нападать на корабли ганзейцев и проклятых рыцарей! — грозно сказал прусс.На когге «Золотая стрела» послышались странные звуки. Казалось, кто-то часто бьет молотом по звонкой железной доске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136