Сонная тишина сковала Метехский замок. Только изредка неосторожное копье заденет стену или сдавленно кашлянет копьеносец.Любимец Баака Датико, недавно за верную службу получивший звание азнаура, обрадованный вниманием царицы, особенно тщательно проверил ночную стражу и вернулся к покоям Тэкле.Перед иконой святой Нины, держащей крест из виноградных лоз, молилась Тэкле. Мерцали разноцветные лампады, и мягкий весенний аромат струился через узкое окно.Только в полночь царица Мариам отпустила наконец Зугзу. Казашка сняла звонкие браслеты, одела мягкие чувяки и, выждав, когда в замке замерли все шорохи, тихо скользнула вдоль стен, едва касаясь пола. Пройдя сводчатый переход и обогнув охотничий зал, Зугза остановилась. Затаив дыхание она еще сильнее прижалась к стене, сливаясь с холодным мрамором. Там, где у темного перехода сверкал стеклянными глазами леопард, на полу под мерцающим светильником лежал дружинник, нелепо запрокинув голову, крючковатыми пальцами сжимая копье. Зугза, подкравшись, тихо толкнула копьеносца ногой. Дружинник не шевельнулся. «Пьян, презренный!» – подумала Зугза. Но, скользнув дальше, она вздрогнула: за углом, скорчившись, лежал второй дружинник, а дальше еще и еще… Ужаснувшись, Зугза решила разбудить царевича Кайхосро и сообщить о странном поведении верных дружинников Баака. Бесшумно она спустилась по крутой лестнице и неожиданно заметила сквозь узкую щель ставен тусклую полоску света.Это были покои Андукапара. Зугза уже намеревалась перейти площадку, но на круглом балконе показалась неясная фигура, дверь в комнату Андукапара осторожно приоткрылась, и Зугза увидела смеющегося Андукапара с обнаженной шашкой, Тамаза и Мераба, надевающих оружие, и вошедшего Сандро. Мгновение – и дверь захлопнулась. Зугза прильнула к косяку: неясное бормотание, что-то зазвенело, что-то с шумом отодвинули, и долетевшее слово «плебейка» захолодило сердце казашки.Зугза все поняла. Перепрыгивая через ступеньки, она бросилась к покоям царицы. Ужас все более охватывал Зугзу: на помощь никто не придет, стража отравлена.Тяжело облокотясь на копье, Датико стоя спал у дверей Тэкле.Стремительно распахнув дверь в покои царицы, Зугза обежала опочивальню, диванную и бросилась в молельню.Тэкле даже не обернулась.– Царица! – задыхаясь, выкрикнула Зугза и кинулась к удивленной Тэкле. – Слава аллаху, ты жива! Стража отравлена, Андукапар и Магаладзе идут сюда, бежим, пока не поздно.И, порывисто схватив за руку ошеломленную Тэкле, увлекла ее за собой. Перебежав сводчатый переход, Зугза внезапно остановилась, не выпуская руку трепещущей Тэкле.В темном провале лестницы послышался приглушенный шум торопливых шагов. Зугза круто повернулась и бросилась с Тэкле к покоям царицы Мариам. Нигде не было стражи, ни живой, ни мертвой. Она вспомнила условный стук, однажды подслушанный ею у Нари. Зугза три раза отрывисто ударила в медный круг. Едва дверь приоткрылась, она сильным толчком свалила Нари, втолкнула старуху в опочивальню Мариам, задвинула тяжелую задвижку и ворвалась с Тэкле в молельню.На шелковой подушке перед открытым ларцом сидела Мариам, перебирая драгоценности. Взглянув на вбежавших, она порывисто захлопнула ларец и метнулась к дверям.Глаза Зугзы сверкали затаенной многими годами ненавистью. Выхватив кинжальчик, казашка вцепилась в волосы Мариам:– Стой, старая ведьма! Открой потайной ход! Кинжал отравлен… Нас убьют, но раньше лезвие пронзит твою совиную грудь!Мариам молчала.Потрясенная Тэкле схватилась за сердце:– Царица Мариам, ты ли мать Луарсаба?Где-то хлопнула дверь. Зугза замахнулась:– Скорей, просохший кизяк! Или умрешь в страшных мучениях!Мариам не двигалась.Издали донесся шум. Зугза решительно приблизила кинжальчик к горлу Мариам.– О-о-открою… – прохрипела Мариам и дрожащей рукой надавила золотой мизинец влахернской божьей матери. Иконе сдвинулась и открыла в стене черный квадрат. Отбросив Мариам, Зугза схватила роговой светильник и втащила в потайную комнату бледную Тэкле. Икона задвинулась. Задрожали язычки лампад.В молельню ворвались с обнаженными шашками Андукапар, Тамаз, Мераб и позади Сандро. Тамаз бросился к опочивальне Мариам. Едва он отодвинул задвижку, как ему навстречу выскочила, изрыгая проклятия, Нари и бросилась в молельню.– Где плебейка? – дико выкрикнул Андукапар, схватив за плечи захлебывающуюся от проклятий Нари.Мераб, Тамаз и Сандро, оттолкнув Нари, бросились обыскивать комнаты.Оправившаяся от испуга Мариам быстро оценила создавшееся положение: «Указать потайной ход – значит отдать в волчьи лапы собственную жизнь. Нет, цари не открывают потайные ходы даже друзьям. И потом, если подлая Зугза найдет выход и скроется до приезда Луарсаба, скажу – сама укрыла Тэкле; если беглянки не найдут выхода – с голода сдохнут, и никто не проникнет в тайну».И Мариам гордо выпрямилась:– Как смеешь ты, Андукапар, врываться ко мне в ночное время и нарушать час моей молитвы?– Не притворяйся, царица, Сандро видел, плебейка с какой-то собакой вбежала сюда.– О какой плебейке говоришь, Андукапар?– Ты хорошо знаешь, о ком я говорю!– Как смеешь подозревать меня?! Никто сюда не входил, видишь, молельня пуста…– Вижу и удивляюсь тебе, царица Мариам! Не ты ли была столько лет унижена? Не ты ли умоляла Гульшари избавить тебя от сестры Саакадзе? Не ты ли сокрушалась перед всеми о моей болезни, зная от Шадимана, что я здоров, как мой конь? Не ты ли в эту ночь не обратила внимания на отсутствие у твоих дверей стражи? Так почему же ты подвергаешь сейчас единомышленников Шадимана смертельной опасности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169