Мы ближе сидим!Керим побледнел, быстро обернулся, но чубукчи Шадимана нигде не было, он точно растворился в густом паре.Керим поспешно шепнул:– Я от Георгия Саакадзе вести привез.Квливидзе откинулся, молча посмотрел в глаза Кериму и еще яростнее зарычал:– Что?! Теперь шерсть моих овец хочешь купить? А кто тебе продаст? В этом году новые чохи ткут для моей стражи. О шерсти с моим мсахури торговаться будешь, а мой долг научить тебя азнаурской вежливости: пять тунг вина выпьешь. Что? Мусульманину нельзя?! Тогда семь проглотишь. Магометане любят семь. Семь и пять всегда двенадцать, по числу ваших святых имамов… Эй, Пануш, пришли двенадцать тунг красного, которое всегда пью.И под одобрительный хохот Квливидзе поволок Керима в середину духана.Пануш незаметно кивнул юркому парню. Тот, угодливо изгибаясь, подлетел к Квливидзе:– Батоно, здесь места мало, просим в другую комнату, там гуляют все азнауры.Квливидзе, не выпуская Керима, как бы насильно поволок его за стойку, но, очутившись в темной комнате, они скользнули в глубокую нишу и по крутой лестнице спустились в сводчатый подвальчик.Обменявшись взглядом с юрким парнем, Пануш самодовольно подумал: «Так лучше, от царского замка, кроме убытка, ничего не вижу, а от купцов, кроме пользы, тоже ничего не вижу».Пануш мысленно похвалил себя за удачное устройство в «Золотом верблюде» глубокой ниши и сводчатого подвальчика. Такое умное помещение сделало его «Золотой верблюд» излюбленным духаном купцов, имеющих тайны. А где тайны, там золото, а где золото, там всегда духанщику весело…
Мягкая ночь расплывалась над заснувшим городом. В домиках, прильнувших к цитадели, словно орлиные гнезда к утесу, гасли поздние огоньки. В дремотной тишине плескалась затихшая Кура. Только в узких окнах Метехского замка желтоватыми бликами мерцали сторожевые светильники.Из «Золотого верблюда» доносились приглушенные взвизги зурны. Мягкая ночь располагала к веселью или к доброму сну. Но Шадиман, поглощенный своими мыслями, уже видел приближение другой ночи. «Мое предположение оказалось правильным, – подумал озабоченный Шадиман, сняв фальшивую бороду и швырнув ее через мост, – мог бы не утруждать себя беседой в этом пахучем „Верблюде“… И чем там только дышат торгаши? Конечно, открыто брать купцов Ирана и бросать в яму не полезно сейчас… Хотя все эти купцы – лазутчики шаха и, что еще хуже, – Саакадзе… Пытки Высокой башни развяжут язык этому Кериму. Можем узнать веселые новости».Начальник метехской охраны князь Баака Херхеулидзе по старой привычке обходил замок, проверяя посты.В полумгле вырисовывались силуэты караульных копьеносцев. Они молча вскинутыми пиками приветствовали проходившего мимо начальника.Баака хмурился – ни одного часа спокойного. То персидские купцы в коже турецких беков, то турецкие беки в коже персидских купцов. То Вардан Мудрый с наклеенными усами бродит по замку, то Шадиман с наклеенной бородой бродит по майдану. То князья шумно точат мечи на азнауров, то азнауры тихо точат шашки на князей. То княгиня Гульшари в темных коридорах поджидает Луарсаба, то царевич Кайхосро в светлых переходах поджидает княгиню Гульшари.Баака даже сплюнул; вот проклятое время: то начальник Баака целую ночь мучает охрану, гоняя по всем углам замка и Тбилиси, то охрана всю ночь мучает начальника, сообщив собачьи новости. Спит ли в этом замке кто-нибудь спокойно?! Спит, мутака на моей тахте! Баака злобно посмотрел на луну, мягким серебром обволакивающую башенки и кипарисы Метехского замка, посмотрел на качающийся в лунных лучах фонарик и уже намеревался повернуть в дворцовый сад, как вдруг перед ним, словно из-под земли, вырос Шадиман.– Гуляешь, дорогой?– Чтоб черт так гулял! – раздраженно ответил всегда спокойный Баака.– Кто сегодня так сильно тебя огорчил?– Ты лучше спроси, кто когда-нибудь меня радовал?– Как, а разве наш светлый царь Луарсаб не веселит твои глаза?– Веселит, поэтому целыми ночами скучаю по темным углам.– Ты самый верный друг царя Картли, хочу, дорогой, с тобой посоветоваться об очень важном деле.Баака насторожился и решил: о чем бы ни попросил Шадиман, сделать наоборот.Шадиман взял под руку Баака, и, гуляя по чинаровой аллее, понизил голос:– Сегодня узнал о намерении Саакадзе шумно войти в Тбилиси. Придется сильные укрепления возвести. Как думаешь, стоит ли просить царя посетить высоты, где князья решили возвести башни? Мне кажется – не стоит. Я, Баграт и Андукапар сами выберем выгодные места.Баака покосился.– Царь должен знать рубежи будущих боев.– А я думал, ты другое посоветуешь, – разочарованно протянул Шадиман, и, помолчав, продолжал: – Тогда, друг, тебе придется удвоить охрану и самому ни на час не покидать Метехи.Баака еще больше насторожился и угрюмо произнес:– Незачем удваивать охрану в замке, когда царь выезжает. Моя охрана – верный щит в дороге, она должна сопровождать царя.– Как хочешь, дорогой, но я думаю, охрана Баграта не хуже твоей охраны.Перепуганный Баака мысленно решил сопровождать Луарсаба лично с усиленной охраной, но, не дав заметить свой испуг Шадиману, насмешливо сказал:– Пока ты узнавал в «Золотом верблюде» о шумном возвращении Саакадзе, в Метехи не менее шумно прискакал гонец с посланием от Теймураза Кахетинского.Шадиман подумал: «От этого начальника не только в золотом, но и в живом верблюде не спрячешься». И с деланным равнодушием произнес:– Наверное, Теймураз опять просит помощи против шамхала.– Просит, только на этот раз царевну Натиа себе в жены.И Баака, махнув рукой, стал подыматься по каменной лестнице на зубчатую башню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169