Тушины всегда готовы на отважное дело. Ни суровая непогода, ни голод, ни опасная тропа не остановят нас: опасность для нас наслаждение. Женщины наши при набеге врагов не прячутся и не стонут, а собираются вместе и поют веселыми голосами боевые песни, воспламеняя в мужчинах отвагу. Через три дня на рассвете под знаменем Алами тушины выступят на Баубан-билик. Твоих гонцов подождем внизу. Обещаем и мы тебе: победим или умрем!Анта махнул рукой, на высокой башне вспыхнуло пламя. На далеких башнях запылали ответные огни.И вмиг несколько тушин вскочили на коней и поскакали к тушинской тропе. Они спешили оповестить горную Тушети о решении хевис-бери.Деканозы вынесли священные знамена, обвешанные колокольчиками и пестрыми платками. Потрясая знаменами, деканозы напоминали тушинам обычай предков не брать в плен и самим не сдаваться.Гулиа высоко поднял знамя Алами. В глубокой тишине тушины торжественно склонились перед знаменем. Отныне нарушение обещания – клятвопреступление, позор для всего общества до седьмого поколения.Анта положил руку на знамя:– Да будет нам свидетелем ангел боя! Все за одного, один за всех!Витязи обнажили мечи:– Все за одного, один за всех!Вперед выскочил младший сын Анта, носящий имя отважного витязя Мети Мети Сагиришвили, всю жизнь победоносно сражавшийся с мусульманами.

. Он запел боевую песню, подхваченную витязями: В Бахтриони злы татарыТемной ночью совещаются!Отобьем скота отары,С жизнью пусть тушин прощается. На Алванском поле станемИ в Ахмети виноградникиЖечь три ночи не устанем!Иль алла! На битву, всадники! Узнают о том тушины,Препоясывают веселоВысоко мечи, с вершиныВниз ползут, их мгла завесила. Поздно звезды заигралиНад лесными исполинами,Прискакали к Накерали,Врезались в Папкасы клинами. Стали сил ряды несметны.Конь, по-нашему подкованный Подковы повернуты назад, чтобы ввести в заблуждение врага.

,След оставит незаметный,Стрелы тоже уготованы. Рассечем рассвет набегом,Перервем шамхальцев линию,Завладеем – горе бекам –Бахтрионскою твердынею! Выходи, султан, сначалаПосмотри глазами пыльными.Сколько витязей примчалось,Или выведем насильно мы. Я, Сагиришвили Мети,Предводимый дуба ангелом,Проскочу сквозь башни эти,Семерых отмечу франгулой, Что освещена точилом,Знамя вскину гомецарское!А не то прощусь с светилом,Вмиг на девушку татарскую Обменяйте Тушины предпочитают умереть в плену, чем быть обмененными на пленницу.

Мети-волка,На чадру – отвагу львиную…Эй, тушины, ждать недолго,Мчитесь, витязи, лавиною! Кровь врагов бурлит рекою.Наши души не погублены.Сбит султан стальной рукою,И шамхальцы все изрублены. Эй, тушин, в бою бесстрашен!Пусть стада твои утроятся.На Алванском сорок башенИз костей татарских строятся. Поле отняли Алвани,В сочных травах, бесконечное,Не дремать шахмальцам в стане,Скот наш там на веки вечные. И ни царь, ни бог, ни ангел,Ни медведь, ни дуб, ни гром еще,Кто владеет силой франгул,Не окажет дерзким помощи. Меч тяжелый в пропасть кинетПусть жена, кто сам откажетсяИ Алванское покинет,В жаркой битве не покажется. Нет, трусливые мужчиныНе в Тушетии рождаются.На коней! В огне вершины,Праздник битвы приближается! Вольный перевод с тушинского Бориса Черного.

Саакадзе облегченно вздохнул. Он одержал необычайную победу на площади отваги.Главный жрец взял из рук Гулиа знамя Алами и передал Георгию. Деканозы выстроились в три ряда, стройно направились к Хитано. Саакадзе со знаменем Алами твердо шагал за жрецами. В торжественном молчании все тушины последовали к жертвеннику, где Георгий Саакадзе произнесет клятву. Потом – пир и проводы мужественного воина до Баубан-билик. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Цветистые ковры и пестрые ткани свешиваются с желтых и синих резных балконов. Всюду на мутаках лежат бубны, дайры или чонгури. Неподвижны чонгури, обвитые лентами. Турьи роги и азарпеши пусты. Деревянные подносы и чаши, наполненные сладостями, пылятся на узорчатых камках.Женщины, закрытые кружевными лечаками и покрывалами, безмолвно сидят на плоских крышах.Разодетый Тбилиси сумрачно смотрит на мутно-коричневые волны. Тысячи сарбазов вползают за Вердибегом в Сеид-Абадские ворота.– Танцуйте, черти! Пойте, собачьи дети! – кричат гзири, облетая площади и улички, размахивая нагайками.Пронзительно взвизгнула зурна. Качнулись знамена. За ними молча потянулись амкары. Идут певцы, вяло распевая унылые песни. Идут танцоры, еле передвигая ноги. Идут купцы, поздравляют друг друга с радостным днем и прибавляют крепкое слово.Царь Симон II въехал в Сеид-Абадские ворота.Навстречу Симону скачет Исмаил-хан с персидской знатью. Скачут князья с вооруженными дружинниками. Ударил колокол Сионского собора, и тбилисские церкви подхватили звон.Из ворот Метехского замка выехал Шадиман. Чуть позади следуют за ним Магаладзе, Церетели, Джавахишвили, Цицишвили и другие князья. Шадиман надменно восседает на окованном золотом седле. Он снова выезжает как везир Картли. Он едет навстречу Симону, царю, которого он вылепил из глины.Симон торжествующе оглядывался. Вот он, нарядный Тбилиси! Вот сейчас царь Симон взойдет на престол Картли. Довольно царствовал хитрый Георгий, изнеженный Луарсаб, скупой Баграт. Он, Симон, подымет знамя Багратидов до солнца.Рядом с Симоном скачут Зураб, Карчи-хан, Ага-хан и следом десять минбашей.Чуть позже показался Георгий Саакадзе. На нем блистал персидский наряд и меч шаха Аббаса. Навстречу Саакадзе приблизились Дато, Ростом и вооруженные азнауры.Визжит зурна. Расплываются звуки пандури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169