Он любил решительно все французское, от философских идей до предметов роскоши, и преклонялся перед Наполеоном, которого считал новым Александром. Томас догадывался о том, что его друг занимает важный пост в тайной полиции, но отказывался верить, что Дюшам имеет отношение к пыткам и казням в Цитадели. Де Ромеу не мог представить, что столь образованный человек с изысканными манерами способен творить зверства. Они с Шевалье часами беседовали об искусстве, о книгах, о новых открытиях и научном прогрессе; темой для разговоров нередко становились дела в Америке: в то время Венесуэла, Чили и другие колонии провозгласили свою независимость.
Пока двое кабальеро отдавали должное французскому коньяку и кубинским сигарам, дочь Шевалье Аньес Дюшам проводила время с Хулианой. Подруги обменивались французскими романами, тайком от Томаса, не одобрявшего такого чтения. Девушки горько оплакивали страдания влюбленных персонажей и искренне радовались счастливым финалам. Роматническая литература еще не успела войти в моду в Испании, и до знакомства с Аньес Хулиана довольствовалась нравоучительными произведениями признанных авторов, которые выбирал для нее отец. Исабель и Нурия любили слушать, когда подруги читали вслух. Исабель то и дело отпускала колкие замечания, но все равно не пропускала ни слова, а Нурия ревела в три ручья. Она отказывалась верить, что описанные в книгах события лишь плод воображения автора, и принимала все за чистую монету. Нурия так сильно переживала из-за несчастий персонажей, что девушки нередко меняли сюжет, не желая расстраивать ее. Дуэнья читать не умела, но любое печатное слово внушало ей священный трепет. Она тратила свое жалованье на книжки с картинками, повествовавшие о святых мучениках, и заставляла воспитанниц по сто раз перечитывать вслух эти кошмарные истории. Нурия считала всех без исключения мучеников испанцами, пострадавшими от мавров в Гранаде. Она никак не могла взять в толк, что римский Колизей называется так потому, что находится в Риме. Как истинная дочь своей страны, Нурия не сомневалась, что Спаситель умер на кресте за все человечество, но прежде всего за Испанию. Дуэнья ненавидела Наполеона и его приспешников за атеизм и всякий раз после визита Шевалье старалась потихоньку окропить стул, на котором он сидел, святой водой. Безбожие своего хозяина она объясняла потрясением после смерти любимой жены. Нурия не сомневалась, что у дона Томаса на время помутился рассудок; не сомневалась она и в том, что на смертном одре он непременно призовет священника и исповедуется. Так поступали все, а те, кто при жизни стремился прослыть атеистом, тем более.
Аньес была хрупкая, смешливая, жизнерадостная, с нежной кожей, лукавым взглядом и ямочками на щеках и локотках. Романы помогли ей рано повзрослеть, и, когда ее сверстницы еще оставались детьми, она судила о жизни как взрослая женщина. Сопровождая отца на светских приемах, Аньес всегда была одета по последней парижской моде. Она запросто могла прийти на бал во влажной одежде, которая подчеркивала линию ее груди и бедер. Диего сразу заинтересовал молодую француженку. За год он превратился из нескладного подростка в привлекательного юношу; он рос быстро, словно жеребенок, и вскоре догнал самого Томаса де Ромеу, а благодаря изумительной каталонской стряпне Нурии набрал вес, которого ему прежде явно не хватало. Черты лица юноши стали тоньше и резче; к тому же Исабель придумала ему прическу, позволявшую скрыть ненавистные уши. Аньес находила Диего интересным, экзотическим, таинственным; она легко могла вообразить его на американских просторах среди благородных нагих дикарей. Она без устали расспрашивала юношу о Калифорнии, которая представлялась ей сказочным островом, вроде того, на котором родилась Жозефина Бонапарт. Аньес преклонялась перед императрицей, старалась подражать ей в фасонах платьев и даже пользовалась фиалковыми духами — любимым ароматом Жозефины. Когда Аньес было всего десять лет, она была принята при дворе и представлена чете Бонапартов. Пока император пропадал в очередном походе, Жозефина утешалась нежной дружбой шевалье Дюшама. Аньес навсегда запомнила эту женщину, немолодую и некрасивую, но все же способную покорять изящной походкой, утонченными манерами и пленительным ароматом духов. С тех пор прошло более четырех лет. Жозефина уже не была императрицей; Наполеон променял ее на вульгарную австрийку, родившую ему наследника. По мнению Аньес Дюшам, никакими другими достоинствами Мария Луиза не обладала. Родить наследника! Что за банальность. Узнав о том, что отец Диего владеет ранчо размером с небольшую европейскую страну, француженка живо вообразила себя его хозяйкой. Обмахиваясь веером, она томным шепотом пригласила юношу нанести ей визит, чтобы они могли побеседовать вдалеке от любопытных глаз Нурии. «В Париже ни у кого нет дуэний, что за древний, замшелый обычай!» — прибавила она. Чтобы подтвердить приглашение, Аньес протянула юноше надушенный кружевной платок со своей монограммой. Диего не знал, что ей ответить. Он отчаянно флиртовал с мадемуазель Дюшам, стараясь вызвать ревность Хулианы, но красавица неверно истолковала его намерения и предложила помощь в сердечных делах. Исабель и Нурия тотчас принялись безжалостно насмехаться над мнимой влюбленностью Диего. С досады молодой человек хотел было выбросить платок, но Бернардо убедил его, что он еще может пригодиться.
Аньес Дюшам частенько появлялась в доме де Ромеу. Она была моложе Хулианы, но смелее и сообразительнее. В других обстоятельствах француженка ни за что не опустилась бы до дружбы с особой столь низкого происхождения, но в Барселоне у нее не было другой компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127