Точнее, привели к тому, что ее ждут несколько ночей в тюремной камере и смертный приговор. Преждевременный уход Йена был красноречивее вердикта судей.
Тоска, нахлынувшая на нее посреди унылого зала суда, казалась настолько глубокой и безысходной, что она почувствовала, что сейчас захлебнется в ней. И вдруг чихнула.
Лука поставил растение на стол подальше от нее, но она уже не могла остановиться и продолжала чихать, когда судья обратился к ней:
— Вы узнаете это растение, синьорина Сальва?
Бьянка попробовала ответить, но не могла сдержаться, снова чихнула и ответила на вопрос кивком. Тогда синьор Архимед взял что-то из горшка и высоко поднял над головой. Это был длинный тонкий кинжал, как раз такой, каким закололи Изабеллу.
— Вы можете объяснить, каким образом этот кинжал, предполагаемое орудие убийства, оказался спрятанным в этом горшке?
— Нет, я никогда не видела его раньше, — с трудом ответила Бьянка, борясь с чиханием.
— Значит, это не вы спрятали его в горшок? — недоверчиво спросил синьор Архимед.
— Нет, я не могла бы приблизиться к этому растению, не покрывшись аллергической сыпью, — с трудом вымолвила Бьянка.
— Но я не могу понять, как это могло помешать вам спрятать кинжал. — Синьор Архимед обратился к Луке: — Пожалуйста, повторите то, что вы сказали нам раньше.
Лука откашлялся, тревожно оглянулся на Криспина, оглядел стену зала за спиной Бьянки и только потом адресовал свою речь судьям:
— В воскресенье, накануне бала, я застал синьорину, когда она тайно ото всех бродила по оранжерее. Она спросила о моем хозяине, Криспине Фоскари, я ответил, что его здесь нет, а она продолжала бродить среди растений, а потом остановилась перед этим цветком и стала расспрашивать меня о нем. Я с самого начала понял, что оно не испытывает к ней добрых чувств, поэтому я ничего ей не сказал. А когда вчера вечером вы пришли ко мне, спросили про цветок и нашли в горшке кинжал, я понял, что все это неспроста, разрази меня гром.
— Я думаю, этого не случится, — ответил синьор Корнелио, взирая на свидетеля сквозь лупу. — Скажите, у синьорины Сальвы был шанс спрятать в горшке кинжал?
— Вы говорите о женщине и спрашиваете меня о том, был ли у нее шанс, — растерялся Лука. — Шанс — лучший друг женщины.
Его ответ был настолько двусмысленным, что синьор Корнелио решил не акцентировать на нем внимание. Он решил, что достаточно услышал и увидел на сегодняшнем заседании, и остальные судьи, уже проголодавшиеся, согласились с ним. Синьор Альвизе по традиции обратился к семье Грифалькони с вопросом, не хотят ли они сказать что-нибудь в защиту обвиняемой, и получил в ответ два тяжелых взгляда и храп. Поскольку Йен и Бьянка еще не были официально обручены, а по закону только родственники могли ходатайствовать о помиловании, на представителей семьи Арборетти никто не обратил внимания. Только Йен, как законный жених, мог выступить в ее защиту, но он продемонстрировал свою позицию как нельзя лучше. То, что за Бьянку не вступились ни бывшие, ни будущие родственники, не смутило судей, которые привыкли ко всему. Их молчание было гораздо красноречивее любого приговора.
Двадцать минут, которые потребовались судьям для вынесения приговора, Бьянка провела в зале суда. Она попробовала было предположить, как орудие убийства могли спрятать в горшке, пока цветок находился у Изабеллы, или что Йен подложил его позже, но ей было трудно выстраивать мысль, да и казалось это бессмысленным. Когда судьи огласили приговор, никто не удивился и не протестовал.
— Вы признаетесь виновной в убийстве Изабеллы Беллоккьо в соответствии с обвинением. Вам вынесен смертный приговор, который будет исполнен государственной властью в течение двух дней. — Синьор Корнелио говорил тихо, опасаясь вызвать волну возмущения у публики, не допущенной в зал заседания.
Бьянка обвела взглядом непроницаемые лица судей, затем равнодушные физиономии зрителей.
Ее взгляд только на мгновение задержался на тетке и кузенах, которые смотрели на нее так, словно вместо головы у нее вдруг вырос зеленый фурункул. Однако стоило ей перевести взгляд на скамью Арборетти, как на душе у нее потеплело: Криспин, Тристан, Майлз, Себастьян — все старались поддержать ее, ободрить, а Франческо и Роберто сплели пальцы рук в знак того, что молятся о ее спасении. Они готовы были пожертвовать всем ради нее, люди, которые не имели к ней никакого отношения. Но увы, было уже поздно.
Прежде чем она успела оценить их жест доброй воли, к ней подошли два стражника и взяли ее под локти. Бьянка неуклюже поклонилась скамье Арборетти, и ее вывели из зала в полузатопленную камеру для смертников. Когда за ней заперли дверь сырого подземелья, часы на башне площади Сан-Марко пробили двенадцать. Время, когда можно было доказать свою невиновность, безвозвратно упущено. Ей оставалось жить всего сто шестьдесят восемь часов.
Глава 25
Ничто не могло вернуть Йену душевного равновесия. Для этого понадобился бы волшебник.
Когда слуга не появился через пять минут после того, как его позвали, Йен решил, что он занят приготовлениями к ужину. Еще через десять минут граф предположил, что он отправился по какому-то срочному поручению. Затем он уже не сомневался, что тот серьезно ранен в какой-нибудь уличной драке. Только такое извинение мог принять Йен от Джорджо, когда без стука ворвался к нему в комнату. Граф удивился, не обнаружив на кровати смертельно раненного слугу.
Йен притворялся перед самим собой, что все это не имеет отношения к обвинению Бьянки.
Сначала он даже не слушал речь судьи, заведомо зная, какие улики они выдвинут против Бьянки, но со временем туман в его голове рассеялся и кое-что в ходе судебного разбирательства его заинтересовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102