Однажды днем он даже подошел сюда, чтобы посмотреть, не стерся ли пол, нет ли каких-то иных свидетельств его частых ночных бдений в этом месте. Нет, камни ничего не говорили о них.
Вдруг граф увидел гондолу, которая тихо скользила по водной глади. В окнах палаццо, расположенного на противоположном берегу канала, все еще горел свет, и Йен видел, как французский посол весьма фривольно заигрывает с горничной. Граф прищурился, чтобы разглядеть, та ли это женщина, которую он видел у посла в прошлом месяце, и, убедившись, что та самая, потерял к происходящему всякий интерес. Французский посол как-то сказал ему, что ведет так себя по заданию собственной страны, а вовсе не потому, что он жертва животной похоти. Он был уверен, что горничных к нему подсылают враги и что все они — шпионки. Йену оставалось только восхищаться тем, с каким рвением посол выполняет свой патриотический долг. И тут ему пришло в голову, что его представление в сенат тоже было какой-то игрой. Может, связь с убийцей?..
От тревожных размышлений его оторвал какой-то шум. Довольный тем, что не взял с собой свечу, он осторожно прокрался к лестнице, расположенной в конце комнаты, и стал ждать. Вновь послышался шорох — похоже, кто-то наверху задел деревом по железу. Схватив первое, что ему попалось под руку — серебряную подставку для судков со специями, граф пошел наверх. Сверху кто-то со свечой шел навстречу. Граф решил напасть первым.
Быстро взбежав по разделявшим их ступеням, он обрушил серебряную подставку на голову незнакомца. Преступник всхлипнул, а потом без сознания опустился на пол. Свеча выпала из его рук, но Йен успел подхватить ее на лету. При слабом свете он развязал шнурки на маске незнакомца и тут же пожалел об этом: у его ног без сознания лежала… Бьянка. Пока граф изумленно смотрел на девушку, ее ресницы затрепетали. Бьянка застонала от боли, когда Йен попытался приподнять ее и усадить спиной к стене. Наконец она открыла глаза…
И тут же распахнула их еще шире. Потому что забыла даже о резкой головной боли, когда увидела перед собой хозяина палаццо. Его обнаженный торс заворожил ее. Он был куда более соблазнительным, чем все те картины, что рисовало ее сознание при чтении медицинских книг с описанием мужских тел. У него были мускулистые бедра, мощные грудь и плечи; на груди курчавилась золотистая поросль, которая, сужаясь, убегала вниз, к пушистому треугольнику, темневшему внизу. Бьянка была настолько поглощена этим зрелищем, что едва услышала голос графа, который обращался к ней:
— Синьорина Сальва! Бьянка, вы слышите меня?
Она медленно кивнула, поднимая глаза.
— Что, черт возьми, вы тут делали? Я же мог причинить вам боль!
— Вы это и так сделали, — прошептала Бьянка. Притронувшись к макушке, она поморщилась — там уже образовалась большая шишка.
— Вы еще большего заслуживаете, — пробормотал граф. — Ну кому могло прийти в голову, что вы будете ночью бродить по дому в мужском одеянии?
— Нет-нет, милорд, — поспешила заверить его девушка. — Не тревожьтесь, я не бродила по дому. Дело в том, что я только что вернулась домой.
Гнев Йена постепенно сменялся недоверчивостью.
— Вы выходили из палаццо? В таком платье? — засыпал он невесту вопросами. — Но зачем?
— Если бы жить вам осталось всего семь дней, то вы бы наверняка постарались потратить их наиболее плодотворно, — промолвила Бьянка.
— А вот если бы вы были невиновны, как утверждаете, то у вас оставалось бы куда больше семи дней, — отозвался граф на ее замечание. — Так что следует ли мне принимать ваши слова как признание?
— Нет. Скорее, как оценку моей жизни в качестве вашей супруги. — Этими словами она надеялась немного охладить ликование, слышавшееся в его голосе.
Ее уловка удалась. Бьянка готова была поклясться, что до ее слуха донеслось низкое ворчание Йена. Но потом она поняла, что этот звук исходит не от обнаженного мужчины, склонившегося к ней, а откуда-то сверху, из другой части палаццо. Граф повернул голову на неожиданный шум, оба напряженно вслушивались в зловещую тишину. Сделав Бьянке знак молчать, Йен стал быстро подниматься по лестнице, перешагивая сразу через две ступеньки. Бьянка следовала за ним, стараясь не замечать резкой боли, которая пронзала ее тело всякий раз, когда она пыталась повернуть голову. Она была довольна, что на ней узкие лосины, а не пышные юбки, которые мешали бы ей передвигаться.
Достигнув лестничной площадки, оба остановились. Йен поставил свечу на полку и кивком головы велел Бьянке оставаться на месте. Ее голова раскалывалась от боли, и, решив, что уже задала в эту ночь графу немало загадок, она послушно выполнила его приказ. Похоже, шум раздавался из ее лаборатории, которая находилась дальше по коридору. Видимо, убийца, кем бы он ни был, явился сюда в поисках трупа Изабеллы. Какую же глупость она совершила! Надо было подождать негодяя там и встретить его во всеоружии. Забыв о боли, девушка направилась вслед за графом. Она догнала его, когда он медленно поворачивал ручку двери лаборатории.
Дверь приотворилась без единого звука. Окно, расположенное на противоположной от двери стене, видимо, было разбито вором. Инструменты Бьянки были вытащены из ящиков и разбросаны по полу. Человек в плаще стоял посреди всего этого бедлама и внимательно изучал какие-то бумаги. Йен рывком распахнул дверь, вошел и тут же наступил на что-то острое. Выругавшись, он приблизился к грабителю и занес над его головой серебряную подставку, которую по-прежнему держал в руках.
Однако грабитель быстро оглянулся и отступил. Похоже, граф ничуть не испугал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102