– Неужели вы не понимаете, что он обманет вас? Никакой честной борьбы не будет, только предательство! Вы не собираетесь убивать его. А он вас? О Дева Мария, это же верная смерть! Вы этого хотите?
Доминик усмехнулся и покачал головой.
– Я хочу снова предаваться любовным утехам, хочу, чтобы вы сняли с меня те одежды, что так оскорбляют вас. Медленно, каждую вещь по отдельности. Вы станете расстегивать мой пиджак и стягивать с меня эти чертовы брюки. А как только я останусь голым, я унесу вас в свою постель и буду неутомим, я не дам вам покоя, пока не воспламенится ваша кровь и легким не станет хватать воздуха! Пока вы не заплачете наконец и не оставите на минуту свои мысли. И тогда вы перестанете считать, что обречены.
Она была на пределе терпения, готовая взорваться как порох от вставленного запала.
– Никогда, никогда не пытайтесь соблазнять меня! Вы остаетесь потому, что хотите выкрасть ребенка! Вы собираетесь забрать Эндрю, потому что ваш собственный сын умер!
– Кэтриона, ради Бога, опомнитесь! Почему вы так настроены против меня?
– Потому, что это не ваша забота! Я сама дождусь Эндрю здесь. Что касается сделки, я не спорю: как было договорено, так и будет. Я не отрекаюсь от своих слов. Стоит вам поманить меня, как я сниму ваш пиджак и ваши брюки, позволю вашему нагому телу забрать мое, если это то, чего вы требуете; но вы не можете заставлять меня жить с вами открыто, как любовницу! Разве вы не понимаете, что меня здесь все знают?
Теперь она напоминала ему непробиваемую стену. Откуда такое неприятие, будто между ними ничего не было, будто они не дали ничего друг другу?
– Черт побери, Кэтриона, вы знаете, что я не сделаю этого и что вы не отвернете меня в сторону от моей цели. Отрицанием нашего обоюдного желания вы не заставите меня уйти. Скажите, у вас есть деньги? Как вы собираетесь платить за комнату?
– Что-нибудь придумаю.
– О Боже! Занимайте мою. Вот ключ. Ну, берите же, я найду себе другую.
Прежде чем повернуться и войти в гостиницу, она взяла у него ключ, и на ладони Доминика осталось ощущение от ее ледяных пальцев.
Сейчас она осталась в Инвернессе не из-за Эндрю, а из-за него. Она пыталась отговорить его от дуэли, потому что опасалась за его жизнь. Из какого же источника эта женщина черпала силы, чтобы их хватало на всех, и сколько безрадостных лет ждет его впереди, если она уедет? Но если он покинет свою страну, то автоматически откажется от своих гражданских обязанностей. Никогда прежде в его жизни долг и любовь не предъявляли к нему таких диаметрально противоположных требований.
– Бог мой, наконец-то! – услышал он за спиной знакомый голос. – Мне сказали, что я найду тебя здесь. Я слышал, ты нуждаешься в надежном секунданте?
Большего недоразумения просто не могло быть! Прежде чем Доминик сумел взять себя в руки, им овладело расстройство, близкое к помешательству. Он круто повернулся и увидел добродушную улыбку во все лицо, веснушки и хохолки, похожие на ястребиный пух. Лорд Стэнстед, сын и наследник герцога Ратли, только что вышел из экипажа и теперь стоял во дворе гостиницы.
Усилием воли Доминик подавил гнев. Не сомневаясь, что лицо его не выражает ничего, кроме любезности, он протянул Стэнстеду руку.
– Я не знаю, какой дьявол сообщил тебе последние новости, но если ты будешь одним из моих секундантов, я это только приветствую. Так прекрасно, что мы встретились!
Улыбка Стэнстеда расползлась еще шире.
– Как говорится, земля слухом полнится. Ах ты негодник этакий! Мне сказали, у тебя дуэль с каким-то Джерроу Флетчером? Здесь его не любят. Если ты отправишь его на тот свет, то, видимо, окажешь большую услугу Инвернессу.
– Я не буду отправлять его на тот свет, – возразил Доминик. – Пойдем в гостиницу, и я все тебе расскажу. Но сначала скажи, за каким лешим ты сюда примчался?
Стэнстед нахмурился, и веснушки на его лице сразу потемнели. – Я-то? – Он, явно смутившись, отвел взгляд. – Э-э... вскоре после твоего отъезда я подумал, не поехать ли тоже в Эдинбург, захотелось повидать Розмари, как ты догадываешься. В «Душах милосердия» я ее не нашел – там говорят, что моя жена уехала, а куда – не знают. Предположительно она отправилась на север.
– О Боже! – Доминик расхохотался, не в силах сдержать смех. – Ну что ты мямлишь, Стэнстед! Изображаешь благородство и терпимость? Говорил бы уж прямо! Ты думал, что Розмари со мной, так ведь?
– Да. – Стэнстед явно чувствовал себя неловко. – А разве нет?
– Я понятия не имею, где обретается твоя супруга, мой дорогой, но здесь ее точно нет. Вот почему тебе не придется драться со мной на своей собственной дуэли.
– Тогда я должен вознести хвалы Господу Богу! – Улыбка вернулась на свое место, но смущение по-прежнему оставалось заметным. – Друг мой, прости меня за вопрос, но ты никак напудрился и что ты сотворил со своими волосами?
Кэтрионе нужно было возвращаться в Глен-Рейлэк и готовиться к переселению, но она не могла уехать прямо сейчас. Если привезут Эндрю, она должна быть здесь, хотя этот несчастный ребенок, сам того не ведая, создал ей немало трудностей. Она рисовала себе его – младенца, подмененного эльфами, – таким, каким он запомнился ей с первой встречи в Эдинбурге. Чернобровый мальчуган бурлил эмоциями, даже слишком для такого крошечного тельца. Так чей же он сын? И почему его мать отказывается от него? Может, она умерла и его подобрали на улице? Есть ли у него кто-нибудь, кроме няни, в этом мире?
И вторая причина, мешавшая ее отъезду, была связана с Домиником. Похоже, он скорее готов был пасть от руки Флетчера, чем отказаться от своих намерений. Она не могла оставить этого ненормального англичанина, но и не могла жить с ним, делить с ним ложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111