Оба усмехались. «С кем еще у меня такое взаимопонимание? — подумала Эмма. — Как часто в прошлом на меня смотрели так, будто я несу страшный вздор, говорю что-то неуместное». Эмму пронзило чувство близости к Колину, и она отвернулась.
Как только первое действие закончилось, некоторые зрители стали расходиться. Сэр Освальд предложил последовать их примеру. Эмма хотела было возразить, но тут вмешался Колин:
— Нет-нет, надо досмотреть до конца. Мне ужасно интересно, что еще они выкинут. Как вы думаете, дотянут они до конца пьесы?
— Боюсь, что юная героиня не дотянет, — сказала Эмма. — Мне уже в конце первого действия казалось, что она вот-вот взорвется.
— Нет, это упустить нельзя.
— Да, давайте останемся, — сказала Эмма, улыбаясь Колину.
— Тогда пошли хотя бы закусим, — проворчал сэр Освальд, поднимаясь с кресла.
Все четверо вышли в переполненное фойе, где обменивались приветствиями и разглядывали туалеты друг друга те, кто не захотел сидеть антракт в ложе. Колин пошел в буфет за вином. Мать Колина и сэр Освальд присоединились к группе весело болтающих знакомых. А Эмма просто наблюдала за оживленной толпой, словно еще за одним представлением.
— Я не понимаю, что происходит на сцене, — жаловалась женщина, стоявшая справа от нее. — Бессмыслица какая-то.
— Молодая актриса недурна, — подслушала Эмма обращенную к приятелю фразу немолодого джентльмена в вычурной одежде денди. — Надо будет после спектакля пройти за сцену и познакомиться с ней.
Неужели никто в этой толпе не разделяет ее с Калином любопытства по поводу хулиганского поведения актеров?
«Видно, у меня только один единомышленник», — с непонятной грустью подумала Эмма.
Она огляделась в поисках его высокой фигуры. Он все еще стоял у стойки бара.
И тут у ее уха прозвучал знакомый ненавистный голос:
— Добрый вечер.
Эмма рывком повернулась и увидела графа Джулио Орсино.
— Решил вас поприветствовать, — сказал он.
Эмма промолчала.
— Ну и как, нравится вам пьеса? — спросил Орсино с таким видом, точно они были добрыми друзьями. — Боюсь, что она оставляет желать лучшего.
— Моя дорогая баронесса…
— И держитесь от меня подальше, — добавила Эмма.
— Но вас тут бросили одну, — с притворной заботой возразил Орсино. — Я не могу…
— Я не одна.
— Может быть, мне сходить за вашими друзьями?
Он окинул взглядом толпу.
Эмме стало не по себе: совсем рядом находились мать Колина и сэр Освальд, и сейчас появится Колин. Она меньше всего хотела, чтобы они столкнулись с Орсино. Она ни за что не представит Орсино им. Он все еще не понял, с кем имеет дело. Если он хочет публичной сцены — что ж, он ее получит. Дрожа от негодования, Эмма молча повернулась к нему спиной. Любой, кто их увидит, поймет, что она не хочет иметь с этим человеком дела. Ничего более оскорбительного нельзя было придумать. И Орсино это сполна заслужил. Пора ему понять, что он должен оставить ее в покое. Если же он этого не сделает, то произойдет что-то ужасное — в этом Эмма была уверена.
Прошла долгая томительная минута. Орсино молчал. Потом его дыхание шевельнуло прядь волос у нее на щеке.
— Я советую вам приехать ко мне домой, — прошептал Орсино, почти касаясь губами ее уха. — Я долго терпел, безропотно выносил ваше презрение. Но этому настал конец. Если вы завтра ко мне не приедете, то горько об этом пожалеете.
С этими словами он удалился. Эмма не столько видела, сколько чувствовала, как он отошел от нее. Два-три человека, стоявшие неподалеку, проводили его любопытными взглядами. Они исподтишка поглядывали и на нее. У Эммы задрожали руки. Она была вынуждена признаться себе, что боится Орсино, потому что слишком хорошо знала, на что он способен.
Перед глазами у нее возник бокал с вином.
— Прошу, — сказал Колин.
Эмма вздрогнула.
— Я тебя напугал? Прости.
Эмма взяла бокал.
— С кем это ты разговаривала?
Эмма подняла на него глаза и тут же их отвела.
— Я? Я ни с кем не разговаривала. — Она отхлебнула из бокала, стараясь унять дрожь в руках.
Колин вглядывался в лицо Эммы. Он отлично видел, что она разговаривала с каким-то смуглым иностранцем в довольно вызывающей одежде. Он видел, как она от него отвернулась, и как он прошептал ей что-то на ухо, отчего она заметно побледнела. Колину совсем не понравился этот тип — от него исходила какая-то непонятная опасность. С такими людьми Эмме знаться совсем ни к чему, особенно теперь, когда она замужем.
Ему вдруг пришло в голову, что Эмме, возможно, есть, что скрывать от него: мало ли что могло с ней случиться за годы жизни с Эдвардом Таррантом.
— Такой приземистый человек в желтом жилете, — сказал он Эмме, не желая оставлять эту тему.
— А, — сказала Эмма, — этот. Он спрашивал, как пройти в ложи третьего яруса.
Если бы она не вела себя так нервно, Колин, может быть, ей и поверил бы. Но она явно была расстроена. И ему было так же очевидно, что объяснений от нее он не получит.
Это Колина чрезвычайно обеспокоило.
— Он не знаком с этим театром? — не удержался спросить Колин.
— Что? Нет, не знаком. Он, видимо, не лондонец.
Колин хорошо знал жену. Ничего постыдного она скрывать не могла. Почему же она не хочет ему сказать, что произошло? Колину хотелось заставить Эмму признаться, что она знает этого человека, и что он сказал ей что-то неприятное, потребовать, чтобы она сказала ему правду и, главное, объяснила, почему она этого не сделала сразу. Но он не осмелился этого сделать. Когда он на ней женился, он считал, что знает все про ее прошлое. Эмма как будто ничего от него не скрывала. Их деловой уговор не давал ему права знать то, о чем Эмма предпочитала умалчивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105