А скандалы… вспыхивали один за другим. То про меня ходили сплетни, то про дурацкие выходки леди Мэри.
— Но при чем здесь ты?
— Ну, с ней-то мы справились — признала Эмма. — Но тут возник Орсино и стал грозить, что распространит обо мне грязные сплетни. Мне казалось, что у тебя лопнет терпение.
— Эмма!
— Он умеет очень убедительно лгать. Я сама видела, что ему верят. В Европе он погубил несколько репутаций. Я боялась… Я боялась, что он устроит такой скандал, который истощит твое терпение. И что я потеряю тебя навсегда.
Колин нежно повернул ее к себе.
— Эта мысль была для меня невыносима, — горестно закончила Эмма.
— Невыносима? — каким-то странным голосом спросил Колин. — Почему?
— Потому что… — у Эммы прервался голос. — Потому что…
Она прикусила губу. Колин как будто не сердится на нее за скандал в Пантеоне. Он готов вернуться к их прежней комфортной и спокойной жизни. У нее есть все. Просто смешно, несерьезно хотеть большего, хотеть от своего мужа страстных признаний в любви. Вспомни, каково тебе было год назад, — сурово напомнила себе Эмма.
— Потому что я тебя люблю! — вырвалось у нее. — Я полюбила тебя и не представляю себе жизни без тебя.
Колина будто опалило жаром. Грудь стиснуло словно от боли, но это была не боль — это было счастье. Ее слова прозвучали сладкой музыкой. Надо ей сказать, думал он. Теперь он понял, как важно услышать эти слова. Но как трудно их произнести!
Он кашлянул.
— Эмма?
Словно что-то почувствовав, она подняла голову. Ее глаза казались бездонными синими озерами. Пламя свечи бросало отблески на ее белую кожу, рождало искры в распущенных волосах.
— Я… я не хотел любить тебя, — наконец выговорил Колин. — Мне хотелось спокойного брака. Мне казалось, что таким образом я застрахую себя от потерь, которые мучили меня на войне. Я считал, что если не буду любить, то буду защищен от боли, и мне не придется больше терять любимых людей. Эмма молча его слушала.
— Но стена, которую я воздвиг, оказалась непрочной. День за днем ты пробивала в ней новые бреши, ты сметала мои защитные сооружения. Я сопротивлялся, я ни в чем тебе не признавался, но я полюбил тебя.
У него дрогнул мускул на щеке.
— Ты меня любишь? — не веря своим ушам, спросила Эмма.
Колин заставил себя четко сказать:
— Да, я тебя люблю.
— Ты никогда меня не потеряешь! — пообещала она голосом, в котором звучали слезы.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Знаю! — страстно заверила его Эмма.
Колин схватил ее в объятия и прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. Она обвила руками его шею. Время словно остановилось. Он с такой силой прижимал ее к себе, будто хотел слиться с ней в одно неразделимое целое.
— Я же тебе говорила, что мой призрак будет являться к тебе, если ты посмеешь от меня избавиться, — прошептала она ему на ухо.
Не то со стоном, не то со смехом он прильнул к ее губам.
— Только не волнуйся по поводу этого нового скандала, — сказал Колин Эмме по прошествии довольно длительного времени. — Я позабочусь о том, чтобы твое положение в обществе осталось прочным.
— Мне совершенно безразлично мое положение в обществе, — ответила Эмма. — Я вообще предпочла бы жить в Корнуолле и совсем забыть про Лондон. Но я знаю, что тебе будет не хватать твоих друзей, так что ты не волнуйся…
— Да я только потому и уехал из Корнуолла, что хотел обеспечить тебе приличествующее моей жене положение в обществе, — возразил Колик. — Мне казалось, что после стольких лет, проведенных за границей, тебе хочется этого больше всего.
Эмма изумленно смотрела на него.
— Ты хотел остаться в Корнуолле?
Да, если бы это было возможно.
— И ты уехал из-за меня?
Колин кивнул.
— А я уехала из-за тебя.
Он вопросительно поднял брови.
— Я считала, что ты хочешь жить в Лондоне, вращаться в обществе. Ты так давно не приезжал в Корнуолл. Я думала, что тебе не хочется там жить, что ты хочешь занять положение в свете, достойное барона Сент-Моура.
— Мне на это наплевать.
— Но почему ты мне этого не сказал? — жалобно спросила Эмма.
Калин засмеялся:
— А ты почему не сказала?
— Таскались на все эти дурацкие балы и вечера, когда могли бы жить там, на скалистом берегу моря.
— Ну, это легко поправить, — сказал Колин.
— Ты хочешь сказать…
Он пожал плечами:
— Запрем этот дом и уедем в Треваллан.
— Но все скажут, что мы сбежали от скандала.
— Ну и пусть говорят!
— О, Колин! — И Эмма бросилась в его объятия.
На подготовку к переезду в Корнуолл у них ушло три недели. Нужно было дать время матери Колина примириться с этой мыслью, попрощаться с друзьями, купить все, что требовалось Эмме для отделки Треваллана. В общем, времени для того, чтобы скандал разразился в полную силу, было предостаточно, и Эмма каждый день ожидала, что их захлестнет волна сплетен. Но этого не произошло. Когда она выразила свое недоумение Колину, он улыбнулся:
— Я сообщил главным сплетникам, что Орсино и Ферек добивались благожелательности одной и той же особы, и что я едва сумел помешать им убить друг друга.
Эмма так и разинула рот.
— Еще я сообщил им, что эта особа — шляпница и что она уехала в Америку. Ловко придумано, как ты считаешь? Я становлюсь изощренным лжецом.
— Колин! — негодующе запротестовала Эмма.
— В общем, сплетникам не у кого узнать подробности, кроме как у меня. А я, увы, больше ничего не знаю.
— Колин, — едва сдерживая смех, сказала Эмма, — как ты такое придумал?
Он пожал плечами:
— А что, разве плохо? Фереку эта басня не повредит, а репутация Орсино меня не заботит. Да и после всех тех дел, что за ним числятся, запятнать его репутацию уже невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105