Люсинда тут же уточнила:– Это из «Франкенштейна», не так ли?Она вспомнила книгу, которую читала все последние дни.– Вы догадались или знали об этом? – с недоверием спросил ее Роберт.– Я в очередной раз воспользовалась дедуктивным методом, в котором уже достигла немалых успехов. К примеру, я установила три основные причины немногословности своего отца при описании им Шато-Паньон и сражения при Байонне. Это – затраченное время, конкретность, а также вопросы, связанные с государственной тайной.– Не возьму на себя смелость утверждать, о чем думал генерал Баррет, – сказал Роберт тихим, странно таинственным голосом, – но готов согласиться, что вы правы.Люсинда нервно глотнула воздух. Она не могла прямо спросить у Роберта, почему он не любит генерала Баррета и всегда не согласен с тем, что ее отец считает крайне важным. После того, что Люсинда уже узнала, ей стало ясно – между тем и другим существует тесная связь.Она посмотрела в напряженное лицо Роберта и осторожно произнесла:– Итак, замок Шато-Паньон был тюрьмой…– Своего рода!– Что вы имеете в виду?Дыхание Роберта сделалось прерывистым, и он тихо, с невольно прорывающейся злобой, проговорил:– Я мало что там успел увидеть, но уверен – замок был превращен в тюрьму для британских офицеров для того, чтобы выжать из них информацию.Люсинда поняла, что Роберт имел в виду: нужные сведения французы выбивали у англичан с помощью пыток. Та же участь, несомненно, постигла и самого Роберта.– Простите меня! – прошептала она.– Ничего. Это же не ваша вина!– Вы раньше об этом никогда не рассказывали, не так ли? – спросила Люсинда, хватая Роберта за руку и крепко сжимая ее.– Нет. Я только рассказал Джорджиане кое-что из того, что не должен был разглашать, о чем ее и предупредил. Она удовлетворилась услышанным и больше ни о чем не спрашивала. Правда, подозреваю, она мало что поняла из моего рассказа…– Вам запрещали разговаривать?– Даже между собой! Если кто-то из охраны случайно слышал хотя бы одно слово, сказанное шепотом, то провинившегося вытаскивали во двор и жестоко избивали.– Но вы говорили, что французы хотели получить от пленных информацию. Если им было запрещено разговаривать даже друг с другом, то как же…– Мы могли разговаривать только с надзирателем, и ни с кем больше.Люсинда почувствовала, как напряглось тело Роберта. На мгновение он закрыл глаза и прошептал:– Целых три года я старался забыть обо всем этом и не хотел бы снова вспоминать…– Тогда не будем больше об этом говорить!Она подумала, что отец с его непременными расспросами о Шато-Паньон и о том, что там делал Роберт, может подождать, как, впрочем, и ее собственное не до конца удовлетворенное любопытство…Они прошли молча еще несколько шагов, как вдруг Роберт мрачно проговорил:– А может быть, я все-таки буду об этом вспоминать. Странно, но если я мог помнить те ужасы и не умереть, то это, наверное, не так страшно…Боже! Внезапно Люсинда поняла, что вопрос состоял не в том, будет ли Роберт говорить обо всем этом, а сможет ли она сама выдержать его ужасные признания! Конечно, Люсинда слышала много рассказов, выдумок и даже анекдотов, связанных с недавней войной, но ни в одном из них не было скрыто столько ужасов, происходивших наяву!– Тогда расскажите мне только то, что сможете, – попросила она.Роберт посмотрел на Люсинду, и ей показалось, будто перед его глазами в одно мгновение прошла целая вечность.– Простите меня! – тихо сказал он.– Простить? За что?– За то, что рассказываю вам все эти кошмары. Вам они абсолютно не нужны – только нервы портят. Продолжайте разговаривать со мной как-с нормальным живым существом – так будет гораздо лучше!Сердце Люсинды сжалось. Она еще крепче ухватилась за руку Роберта и повернула его лицом к себе, а потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы.Роберт обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Его ладони скользнули вниз и, на мгновение остановившись на груди, сомкнулись за ее спиной на талии.– Люсинда! – прошептал Роберт.– Тс-с! Поцелуйте же меня! – Она попыталась прижаться к нему всем телом, но внезапно почувствовала перед собой каменную статую, которую была не в силах сдвинуть с места. – Что с вами? – удивленно спросила она.– Тише! Видите тот кеб?Действительно, их нагонял экипаж. Роберт поднял руку, и возница, остановив лошадей, спрыгнул с облучка и почтительно открыл дверцы. Не произнося ни слова, оба расположились на заднем сиденье. Кеб тронулся, и колеса застучали по булыжной мостовой.– Вы так и не рассказали мне о плане своего третьего урока для Джеффри, – со вздохом произнес Роберт.В голосе его звучал металл, как будто всего за минуту до этого он не целовал Люсинду…Так вот в чем дело – в поцелуях! Потому-то Роберт и вспомнил сейчас о Джеффри. Она целовала его, а своим учеником выбрала лорда Ньюкома!– Я намереваюсь сказать вам кое-что сегодня вечером, – ответила Люсинда.– И это, наверное, будет плохая весть для меня!Да, это будет, а скорее, уже стало плохой вестью для Роберта. А может быть, также и для нее.– Чертов предатель! – донесся снаружи мужской голос.Роберт загородил собой окошко, не позволив Люсинде выглянуть; обернувшись, она увидела лишь стремительно удалявшуюся карету.– Кто это был?– Уолтер Фенгроув и его жена.– Он имел в виду вас? Но почему он позволил себе подобное оскорбление?– Не знаю, – пробормотал Роберт, и лицо его стало серым.– Роберт?– Я в полном порядке. Нам надо поскорее вернуться к Джорджиане – опасно оставлять ее одну в таком положении. Если что-нибудь случится, ей потребуется помощь.Люсинда готова была поручиться, что Роберт далеко не в порядке, но она не хотела еще более раздражать его, а потому утвердительно кивнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87