– Я хотел бы убедиться, могу ли танцевать не как увалень. Вот здесь, в этих шкатулках, записаны вальс и два народных танца. – Он открыл все три коробки.– Мне кажется, лучше нам перейти в утреннюю гостиную, – предложила Джорджиана. – Остальные члены семьи еще не завтракали, а потому скоро появятся здесь. Я не хочу, чтобы они нам мешали или, Боже упаси, делали какие-либо замечания!Они вышли в холл, чуть не наткнувшись на задержавшегося там Тристана, и тут же перед ними возник Эдвард.– Куда это вы идете? – подозрительно спросил он.– Вымыть руки, – ответила Джорджиана. – А ты отправляйся завтракать!Они быстро прошли в утреннюю гостиную, которая, по счастью, оказалась незанятой. Джорджиана плотно закрыла дверь и заперла ее изнутри, Роберт разместил шкатулки на подоконнике и открыл их.– Должен признаться, – обратился он к Джорджиане, – что я толком не знаю, смогу ли…– Никаких отговорок! Начнем с вальса. – Включив первую шкатулку, Джорджиана стала в нужную позицию и выжидающе посмотрела на партнера.Набрав в грудь побольше воздуха, Роберт взял правой рукой ладонь Джорджианы, а левой обнял ее, в то время как она, ободряюще улыбнувшись Роберту, положила свободную ладонь на его плечо.Джорджиана почувствовала тепло тела Роберта, и это ощущение наполнило ее радостью уверенной в себе женщины. Он же невольно испытал дрожь в коленях и, задыхаясь, попытался отстраниться от нее.Джорджиана с удивлением посмотрела на своего незадачливого партнера:– Что случилось, Роберт?– Извините! – проговорил он дрожащим голосом, пятясь к двери. – Но я, кажется, совершил ошибку!– Вовсе нет! – рассмеялась Джорджиана. – Вы поступили совершенно правильно. Если вы еще раз захотите попрактиковаться в танцах, дайте мне знать, и мы встретимся в этом зале.В свою спальню Роберт вернулся в состоянии, близком к обморочному. Захлопнув дверь, он некоторое время неподвижно стоял посреди комнаты, а затем начал бегать из угла в угол, нервно сжимая и разжимая пальцы рук.«Успокойся! Успокойся же!» – твердил он себе, пытаясь отогнать какой-то образ.Но это не был образ женщины, с которой он только что делал попытку потанцевать. В мыслях перед ним стояла Люсинда…– Что, черт побери, ты с ним сделала? – в волнении воскликнул Тристан, суетясь перед закрытой дверью спальни Роберта.– Честное слово – ничего! – недоуменно пожала плечами Джорджиана. – Он пытался танцевать, но это для него пока непосильно, вот и все.– Но…– Ради Бога, говори потише, Тристан! Роберт не должен слышать, что мы его обсуждаем.– Но он сейчас явно начинает себя лучше чувствовать!– Думаю, да. Ему лучше, хотя всего лишь пару недель назад у него был сильнейший приступ.Их голоса донеслись до ушей Роберта. Он осторожно подошел к двери и прислушался, при этом стараясь унять не прекращавшуюся со времени урока танцев дрожь в теле.«Думай о чем-нибудь еще!» – уговаривал он себя.Раньше подобное самовнушение обычно срабатывало и его меньше тревожила незажившая рана, полученная во время бегства с поля Ватерлоо. Но когда в его памяти вставали семь месяцев, проведенные в тюремной камере, отчаяние и душевная боль не оставляли Роберта ни на час.Однако ничего этого он не мог никому рассказать, так как встретил бы в ответ не только полное непонимание, но и открытое презрение.Роберт приоткрыл дверь и грубо крикнул:– Идите отсю…Ворвавшийся в комнату порыв холодного ветра отвлек его внимание и не дал докончить резкую фразу. В тот же момент чья-то рука плеснула прямо ему в лицо несколько пригоршней ледяной воды из ведра. Роберт едва успел вырвать ведро из рук обидчика, оттолкнуть его к противоположной стене коридора и захлопнуть дверь.– Помилуй, Роберт, это же я – Тристан! – донесся обиженный голос из-за двери.– Я знаю, что это ты! Черт бы тебя побрал, Тристан! Никогда впредь этого не делай!– Я его предупредила против подобных выпадов, – услышал Роберт голос Джорджианы, – но ведь тебе известно его упрямство. Он, видишь ли, решил пошутить! Не важно, что не всем это может понравиться. Но позволь по крайней мере помочь тебе переодеться – ты же промок насквозь.– Ничего, я сам сумею управиться.Однако холодный душ из ведра немного освежил Роберта и заставил на какое-то время позабыть неудачу на уроке танцев. Правда, его сердце продолжало учащенно биться, а дыхание оставалось прерывистым, но танцы здесь были уже ни при чем. Снова в памяти возник полный неземного очарования образ Люсинды…– Мне все-таки надо переодеться, – пробурчал Роберт.– Я думаю, что благоразумнее всего было бы ретироваться. – Люсинда усмехнулась. – Да, именно так.– Возможно, я ошибался! – Лорд Джеффри удивленно выгнул бровь.– Сотня французских кавалеристов разбила свой лагерь в каких-то двадцати метрах от того места, где вы устроили свой ленч, – хмыкнула Люсинда. – Откровенно говоря, у меня нет сомнений, что в такой ситуации отступление было единственной возможной альтернативой!Прогулка привела обоих в восточный конец Гайд-парка. Люсинда откровенно наслаждалась этим прекрасным утром, хотя необходимость постоянно поддерживать разговор с Джеффри несколько раздражала ее. В обществе Роберта Карроуэя она говорила только тогда, когда ей этого хотелось, Джеффри же был весел, как всегда, очарователен, неотразим и… не в меру разговорчив.– Вы будете на балу у Монтроузов сегодня вечером? – небрежно спросил он.– Скорее да, чем нет.– Тогда запишите за мной вальс в вашей карточке танцев.– Непременно.– А еще кадриль…В том, что за вечер она будет вынуждена дважды танцевать с одним и тем же кавалером, нет ничего необычного, но многие ретрограды, несомненно, усмотрят в этом вызов обществу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87