Мальчишки тотчас умчались прочь, восторженно болтая о великом воинском будущем, которое обеспечат им уроки девы-воина.
Авалон молчала, глядя на юг. Из лесного моря выступали нагие вершины гор. Маркус лишь сейчас заметил, что повязка у нее другого цвета. Ему смутно помнился нелегкий разговор с посланцами королей и папы. Да, именно тогда Авалон вынула из повязки больную руку и с изумительной стойкостью доказала незваным гостям, что она здорова. Маркус как-то смутно видел это, слишком много речей и поступков переплелось тогда в комнате. Он только сейчас задумался над тем, почему Авалон так поступила.
Посланники королей и Церкви наверняка не пришли бы в восторг, реши они хоть на миг, что с Авалон дурно обращались. Они ухватились бы за любую мелочь, которая подкрепила бы их требования. Похоже, Авалон понимала это так же хорошо, как он сам, — и все же встала на его сторону. С царственным достоинством отмела она все их нарочитое беспокойство о ее здоровье и тем самым помешала Маркусу совершить необдуманный поступок.
Сейчас он подошел к ней, встал рядом.
— У тебя новая повязка? — спросил он.
Макушкой Авалон едва доставала ему до плеча; она посмотрела на повязку и улыбнулась.
— Да. Мне дал ее твой маг, — и Авалон взглянула прямо в глаза Маркусу.
— Кто? — изумился тот.
— Святой человек, — поправилась Авалон. — Бальтазар.
— Маг! — ухмыльнулся Маркус. — Он был бы польщен, услышав это!
— Ты думаешь, ему бы это понравилось?
— О да, и я вполне согласен с тобой. — Маркус оперся локтями о кромку парапета, глядя на небо. — Маг — это самое подходящее для него слово.
— Такова его суть, — серьезно ответила Авалон.
Маркус не удержался от искушения:
— А какова, по-твоему, моя суть?
Авалон не на шутку задумалась, и ее высокий чистый лоб прорезала чуть заметная морщинка.
— Ты… ты — лэрд. Ты держишься властно и важно, и это, я думаю, у тебя врожденное. Но еще ты всегда начеку. Этому ты, верно, научился.
— Начеку, — зачарованно повторил он.
— Ты всегда насторожен. И быстр. Стремителен, словно сокол.
В Египте, еще будучи оруженосцем, Маркус видел как-то сокола, плененного охотником, сокола со светлыми безжалостными глазами и длинными заостренными крыльями. Видимо, его ранили во время поимки, потому что он все время поджимал одну лапу. Маркус хотел выкупить его и освободить, но сэр Трюгве ему не позволил, сказав, что это легкомыслие. Если б Маркус тогда дал себе труд задуматься, он бы гораздо раньше разглядел истинную сущность своего рыцаря.
Маркус так и не забыл этого сокола — плененного, но не побежденного.
Авалон медленно покивала собственным мыслям.
— Да, сокол, — вполголоса проговорила она и, пораженная новой мыслью, добавила: — Сокол может убить змею.
Маркус не мог понять, что она имеет в виду.
— Так я сокол или змея? — серьезно спросил он.
— Сокол, — тут же ответила Авалон. — Ты — сокол, всегда помни об этом.
Если б кто-то их сейчас слышал, то решил бы, что они спятили. Но Маркус испытал вдруг огромное облегчение, словно Авалон только что избавила его от застарелого страха. Как же он благодарен ей! Он — сокол!
— Твои люди разговаривали со мной, — сказала между тем Авалон. — Я подумала, что тебе следует это знать.
— Что знать? — спросил Маркус, все еще с трудом сдерживая ликование.
— Им приходится трудно, милорд.
— Я бы предпочел, чтобы ты называла меня Маркусом, — наконец произнес он вслух то, что давно вертелось на языке. Авалон явно опешила. — Это ведь так легко, — поддразнил ее Маркус. — Всего лишь коротенькое имя…
— Ты не слушаешь меня, милорд, — упрекнула она. — Я говорю о твоих людях.
— Нет, я слушаю, — возразил Маркус, посерьезнев. — Стало быть, они рассказывают тебе о своих трудностях?
— Да.
— А чего же ты ждала, Авалон? Ты же знаешь, кем они тебя считают, кто ты для всего клана. И еще удивляешься, что к тебе приходят за утешением?
— Но ведь я ничего не могу для них сделать! Я пыталась им это объяснить, но…
— Для большинства из них достаточно уже и того, что ты здесь.
— Этого недостаточно, Маркус, и мы оба это прекрасно знаем! — с горячностью возразила Авалон.
Теперь опешил Маркус. Он не ожидал, что девушка так быстро откликнется на его просьбу.
— Я прошу тебя еще раз, возьми все мое состояние! Этим ты поможешь своему клану.
— Неужели ты еще не поняла? — мягко спросил он. — Дело вовсе не в твоем богатстве, Авалон. Ты — легенда. Им нужна ты.
Она промолчала, не в силах найти ответа, и только отвернулась, бессильно уронив руки.
Маркус шагнул к ней, несмело обнял одной рукой за талию — и, к его удивлению, Авалон не оттолкнула его, а замерла, точно лань при виде врага.
Маркус не хотел, чтобы она боялась его, не хотел бороться с ее гневом и ненавистью. Он желал эту девушку всем сердцем — но все же ждал от нее не только ответного желания, а чего-то большего. Чего — он и сам не знал. Просто сердце его замирало и разрывалось на части, и в нем была только она одна — Авалон.
— Ты будешь моей женой? — очень тихо и нежно спросил он.
— Нет, — тотчас же ответила она. — Я не могу. Прости.
Маркус ждал подобного ответа, и все же ему стало больно. «Ничего», — сказал он себе. Сколько бы она ни отказывала — он не пойдет на попятный. Авалон будет его женой.
Далеко в горах разнесся плачущий вой одинокого волка. Над вершинами взошла круглая бронзовая луна.
— Уже поздно, — сказал Маркус, но руки не отнял.
Авалон ничего не ответила. Как по волшебству, ее серебристые волосы в лунном свете обрели теплый золотой оттенок, белоснежная кожа, казалось, посмуглела, темные глаза были бездонны. Запрокинув голову, она заглянула в лицо Маркусу, и ему почудилось, что он обнимает ангела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83