Слабость опять охватила ее тело, голова запрокинулась...– А теперь, жена моя, – едва слышно проговорил граф, – я поведу тебя туда, где ты еще никогда не бывала.Он толкнул Соланж на кровать и грубо навалился на нее сверху. Из складок мантии он извлек нечто длинное и блестящее.Кинжал?! В, левой руке граф сжимал серебряный кинжал. Блики света играли на его лезвии.Теперь его улыбка стала почти нежной. Бережно, почти любовно Редмонд коснулся лезвием руки Соланж.Черточка крови выступила на запястье и заалела в свете свечей. Она росла, ширилась, а граф все сильнее нажимал на лезвие кинжала.Все закружилось перед глазами Соланж, и она покорно погрузилась в небытие.За стенами Уэллберна тихо падал первый снег. 5 Франция, 1287 Дэймон был неузнаваем.Нет, черты его лица остались почти прежними. Те же точеные губы, тот же четкий овал лица, та же струящаяся грива черных волос.И все-таки это был другой, новый Дэймон. Перед Соланж предстал суровый воин, сильный и мужественный.Взгляды всех женщин устремились на него. Соланж прекрасно их понимала. Дэймон стал крепче, выше, шире в груди и плечах. В лице появилась некоторая резкость, но это лишь прибавило привлекательности мужественным чертам.Держался он отстраненно, сдержанно, спокойно. Губы, так любимые Соланж, кривила горькая усмешка. Глаза избегали ее взгляда.Соланж стало страшно. Неужели она снова потеряет Дэймона?! Он так нужен ей...Все присутствующие не сводили с них глаз, ловили каждый жест, прислушивались к каждому слову. Они казались Соланж стаей крыс, готовых наброситься на нее.– Госпожа моя, – обратился к ней Дэймон, что же случилось с твоим мужем?Вздрогнув, Соланж вернулась к реальности.– Граф тяжело болел, – сказала Соланж. Лихорадка. Она длилась три дня и три ночи.Дэймон смотрел на нее в упор.– Он умер?– Сегодня ночью.Соланж лгала. Дэймон знал это наверняка. Она делала это виртуозно, куда лучше, чем в детстве. Он прекрасно помнил, как это происходило, и сейчас видел ту же складку у губ, тот же румянец на щеках. Как собирается она заморочить его на сей раз?«Ты хочешь меня?» – вспомнил Дэймон. Он никогда не поверил бы, что эти слова слетели с ее губ, если бы не слышал их сам.«Это игра, – думал Дэймон, – та самая непонятная игра, в которую она решила втянуть и его. Она хочет посмеяться над ним, сделать из него шута себе в утеху. Не ужели он проехал столько миль, чтобы дать обвести себя вокруг пальца?»Губы Дэймона сжались.– Сочувствую твоей потере, графиня. Ты, должно быть, вне себя от горя. Я сожалею, что принес тебе еще одну дурную весть.– Какую весть? – спросила Соланж.– О твоем отце, миледи.Она стиснула руки, но лицо ее осталось бесстрастным.– Что с отцом?– Маркиз, госпожа моя, скончался две недели на зад. Несчастный случай на охоте.Соланж замерла.– После этого происшествия он прожил еще неделю. Тогда-то он и послал за мной и просил меня лично известить тебя о его смерти.– Так это он послал тебя? – прошептала она.– Да, миледи. Это было последнее желание умирающего. Я не мог отказать ему.В голосе Дэймона не было сочувствия к властному старику, который повелевал им даже сейчас, хотя Дэймону казалось, что он давно уже освободился от власти Айронстага.
Он был занят сбором урожая на землях Вульфхавена, когда прибыл посланец от маркиза. Дэймон много лет уже не поддерживал никаких отношений с Генри и не имел ни малейшего желания возобновлять их сейчас. Но, узнав о том, что старый маркиз при смерти, Дэймон поехал в Айронстаг.У Генри оказались переломаны рука, нога и несколько ребер. К тому же старик застудил грудь. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот человек уже не жилец на свете. «Как печально умирать в полном одиночестве», – подумал Дэймон.Маркиз был один уже много лет. Леди Маргарет давно покинула его, так и не удостоившись, чести стать маркизой. За ней последовала череда безликих женщин, которые годились лишь на то, чтобы согревать ложе Айронстага. Наконец он женился на милой и скромной девице из Лидса, которая после нескольких выкидышей умерла родами, унеся с собой и жизнь новорожденного младенца. После этого Генри очень быстро превратился в сварливого старца, окруженного несколькими верными слугами, такими же древними, как и он сам. Любимым его занятием стало любоваться своим золотом да составлять карты родовых владений.Дэймон был потрясен его видом, хотя постарался ничем не выдавать своих чувств. Перед ним лежала живая мумия с лихорадочно горящими глазами.Лекарь, сидевший у постели больного, покинул комнату, сердито бормоча, что пациенту не следует много говорить. Генри попытался что-то возразить, но тут же рухнул на подушки без сил.Дэймон молча стоял у постели, стряхивая с сапог на липшую грязь.– Поезжай к Соланж, – произнес Генри хриплым сорванным голосом. – Расскажи ей сам, что случилось.– Это не мое дело, – спокойно ответил Дэймон, хотя при одном лишь звуке ее имени его бросило в холодный пот.Генри судорожно вздохнул.– Локвуд, это моя последняя просьба к тебе. Я тебя вырастил. Я заботился о тебе. Теперь ты должен сделать для меня хотя бы это. Соланж – моя дочь. Вот уже восемь лет я ничего о ней не слышал. – Глаза его затуманились. – Совершенно ничего.Дэймон молчал, обдумывая услышанное. Он знал, что Соланж и ее супруг примерно через год после свадьбы уехали в Дю Клар, французское владение графа, но после этого он тоже не слышал о них ни слова.Впрочем, Дэймон и не старался что-то услышать. Он даже не желал вспоминать о Соланж. Но то, что она за все эти годы не послала весточки отцу, казалось невероятным.Генри надрывно закашлялся.– Я каждый год посылал ей письма, – с трудом продолжил Генри, – и ни разу не получил ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78