— Между нами стоит нечто большее. Ты можешь отобрать у меня мужскую одежду и меч, но все равно я останусь воином. Это та часть меня, которая тебе не подвластна. Ты отказываешься понять и признать простую истину — я другая, я отличаюсь от других женщин. Я могу носить одежду, какую ты пожелаешь, и говорить то, что тебе нравится, но я всегда буду тебе чужой.
Алек не ожидал такого ответа. Неужели она не понимает, что он поступил правильно? И все же ее слова смутили Алека. Они заставили его сомневаться в себе и своем решении. Но больше всего его злило то обстоятельство, что в них был несомненный смысл.
— Штаны тоже, — приказал он.
Бриттани развязала тесемки, стянула с себя облегающие штаны и протянула их Алеку.
— Они твои, Алек. Ты напомнил мне, что у меня нет ничего, кроме того, что ты соизволишь мне дать. Но когда я стану свободна, я хочу получить этот подарок обратно. Я снова надену эти вещи, и другой муж снова заберет их у меня, и ему тоже будет все равно, какая я на самом деле, о чем я мечтаю. — Она отвернулась от Алека, подошла к огню.
Алек стиснул в кулаке тонкую материю.
— Мечтать ты можешь о чем угодно, жена. Но мечтать и делать — это две разные вещи.
Бриттани продолжала стоять к нему спиной. Сдавленным голосом она проговорила:
— Ты очень великодушен, муж мой. Мне позволено мечтать. Правда, я не должна надеяться когда-нибудь осуществить эти мечты, но все равно, ты очень добр.
Бриттани молча смотрела в огонь, не вытирая стекающих по щекам слез. В последнее время она стала замечать, что ей очень легко расплакаться. Раньше она не была такой чувствительной.
Алек Кэмпбелл давал ей больше свободы, чем муж обычно давал жене, и все же не хотел видеть ее такой, какой она была в действительности. Это причиняло ей невыносимую боль.
В первый раз за время их совместной жизни ей хотелось, чтобы он ушел. Она не хотела ложиться с ним в постель и предаваться страсти. Бриттани слышала, как муж ходит по комнате, но к ней он не подходил и не произнес ни слова. Она ожидала, что он вот-вот окликнет ее, позовет к себе, но этого так и не случилось. Услышав, что Алек лег в кровать, Бриттани утерла слезы.
Она скользнула под одеяло и устроилась на краешке кровати. Он не протянул к ней руки, и она была этому рада. Слезы все текли и текли, Бриттани не могла ни остановить их, ни понять их причину. Она ощущала только всепоглощающую печаль.
Она любила его. Но отдать кому-то сердце не значит получить чье-то сердце взамен. Алек никогда не говорил, что любит ее. Он многое ей позволял. Другой мужчина не был бы так снисходителен к ее странностям. По правде говоря, он еще очень мягко обошелся с ней после всего, что она натворила. Бриттани вспомнила синяк, обезобразивший лицо леди Эйнсли. Как бы ни хотелось ей винить Алека, она не могла этого сделать. Он не любил ее, но обращался с ней с гораздо большим уважением, чем можно было бы ожидать от непримиримого врага ее семьи.
Она почувствовала, как он поворачивается на другой бок — лицом к ее спине.
— Я знаю, что ты не поняла, почему я так рассердился, Бриттани. Если честно, то ты должна признать — я мог бы обойтись гораздо жестче, чем я это сделал. Я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому делать из меня дурака.
Она поняла. Но это не уменьшало боли.
Рука Алека потянулась через разделявшее их пространство, легла на ее живот. Он притянул жену к себе.
— Я не хотел омрачать твое сегодняшнее торжество. Прости меня за то, что я не похвалил тебя, как ты того заслуживала. Ты сияла ярче всех звезд.
Неподдельная нежность и раскаяние, звучавшие в его голосе, лишили ее остатков самообладания. Бриттани зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться во весь голос.
Алек повернул ее лицо к себе. Бриттани увидела, как его глаза изумленно расширились при виде ее слез. Он провел рукой по ее мокрой щеке.
— Ты плачешь, маленький воин?
Бриттани попыталась спрятать лицо, но он удержал ее.
— Почему ты плачешь?
— Алек, женщины часто плачут. — Она раздосадо-ванно повела плечом, но слезы хлынули из глаз с новой силой.
— Другие женщины, но не ты, маленький воин. Почему, Бриттани?
— Алек, оставь меня. Я сама не знаю. — Она не ожидала от Алека такого участия и не могла сразу придумать удовлетворительное объяснение. — Наверное, у меня был слишком трудный день.
Он прижал ее к груди, погладил по спине.
— Дело не в том, что мне не нравится эта одежда. Но ты не понимаешь мужчин, Бриттани. Ты даже не представляешь себе, какой у тебя соблазнительный вид в этом наряде. Будет лучше, если ты не станешь искушать судьбу и испытывать мое терпение.
Бриттани никак не предвидела такой оборот дела. Неужели он ревнует?
— Алек, почему ты запрещаешь мне носить платье воина?
— Я же говорю, что ты ничего не поняла. Мужчины… все мужчины… У всех мужчин возникают определенные мысли, когда они видят красивую женщину, столь вызывающе одетую.
Красивую! Он считает ее красивой!
— Как может мужская одежда казаться вызывающей? Вид меча и кинжала лишает мужчин способности владеть собой?
— Нет, они теряют власть над собой при виде очертаний женской фигуры. И не притворяйся, что ты удивлена. Ты не хуже меня знаешь, что леди Гвен в любом наряде не вызовет в мужчине приступа вожделения.
«Скорее приступ смеха», — подумала Бриттани. Но она еще не убедилась в том, в чем хотела убедиться.
— Значит, ты приказал мне это потому, что не хочешь, чтобы в таком наряде меня видели другие мужчины?
— Да. А почему еще я должен запрещать тебе его носить?
Бриттани улыбнулась. Он и правда ревновал. Мысль о том, что Алек ее ревнует, доставляла ей несказанное удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108