Страстная натура Элизабет никак не отразилась на убранстве дома.
Рамиэль тихо закрыл за собой дверь. Петре резко повернулся к нему. Его голову венчал высокий цилиндр, а в правой руке Эдвард сжимал трость с золотым набалдашником.
Повесив свою собственную шерстяную шляпу на спинку стула, Рамиэль принялся разматывать длинный шарф. Неожиданно злость в лице Петре сменилась страхом. Он выпустил из руки трость и кинулся к письменному столу.
Рамиэль ринулся вслед за ним. Он успел вовремя прижать ящиком стола руку Эдварда, которой он пытался схватить лежащий внутри пистолет.
— Почему ты не застрелил Элизабет? — прорычал он. — Это было бы намного проще. Ведь слуги могли обнаружить утечку газа, а также понять, что их хозяйку пытались отравить.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Рамиэль сильнее надавил на ящик. Ему доставляло истинное наслаждение наблюдать за тем, как и без того бледное лицо Эдварда становилось от страха пепельно-серым.
— Ответь мне, Петре. С какой стати профессиональный политик решает, что убийство может меньше навредить его карьере, чем развод?
Усы Петре нервно дернулись.
— Говорю тебе, я не понимаю, о чем идет речь.
— Ты пытался отравить Элизабет газом, а затем хотел убить ее сыновей, своих сыновей при помощи шпанской мушки.
Петре явно знал, что представляет собой кантаридин. Выражение его карих глаз говорило само за себя.
— Я не прикасался к газовой лампе. Элизабет пыталась покончить жизнь самоубийством.
— Как удобно, учитывая, что жена хотела от тебя уйти.
— Еще чуть-чуть, и ты раздавишь мне руку.
— Тем лучше. Может быть, в следующий раз ты дважды подумаешь прежде, чем строить козни против Элизабет и ее сыновей. Но ты заинтриговал меня! Почему ты хотел убить свою жену, если ее так легко упрятать в сумасшедший дом? Знай, что за убийство тебе пришлось бы отвечать передо мной.
— Да побойся Бога, я никогда не пытался причинить ей вреда.
Левая рука Петре схватила Рамиэля за запястье, пытаясь оторвать его пальцы от ящика. Однако лорд Сафир оказался сильнее.
— Элизабет не хватило смелости встретиться со мной в твоем доме. И я не ездил в Итон и не виделся с мальчиками.
Рамиэль схватил левую руку Петре и, используя вес двух тел, еще сильнее нажал на ящик.
— И насколько сильно ты хочешь, чтобы я отпустил тебя? Так же сильно, как и Элизабет хотела развода?
По бледному лицу Петре струился холодный пот, крупными каплями стекавший с его бровей и усов.
— Да разведусь я с этой шлюхой, только отпусти мою руку.
— Этого недостаточно. Я не потерплю, чтобы ее имя трепали по всему Лондону. Более того, ты уступишь ей опекунство над сыновьями.
— Она совершила прелюбодеяние.
— А как насчет тебя, Петре? Ты был сутенером собственного сына. Уверяю тебя, это заинтересует суд больше, чем падение Элизабет.
Петре перестал сопротивляться.
— У тебя нет доказательств.
— Я был в Итоне, так что доказательств у меня предостаточно.
— Отпусти меня, — прошептал Петре.
— Объясни мне, почему я должен эта сделать?
— Я дам ей развод, без всякой огласки. Она также сможет оставить себе своих сыновей.
Рамиэль медленно отпустил ящик и проворным движением забрал пистолет из вялой руки Петре. С тыльной стороны его кисти стекала кровь, а костяшки пальцев сильно разбухли.
— Ни ты, ни Эндрю Уолтер и близко не должны подходить к Элизабет и ее сыновьям.
Петре баюкал раненую руку.
— Если хоть слово всплывет о моем «маленьком секрете», как ты изволил выразиться, я позабочусь о том, чтобы Элизабет не получила опекунства над детьми.
Еще один секрет, еще один компромисс. Петре мог официально забрать сыновей Элизабет. Рамиэль мог предотвратить это, не прибегая к убийству…
— А ты, хитрая бестия, о многом догадался. Действительно, упрятать жену в сумасшедший дом было лучшим решением проблемы. Тем утром я оставил лампу Элизабет потухшей, чтобы доказать ее недееспособность. Для этого мне не нужно было травить ее газом. И я также не пытался убивать своих детей. А «шпанская мушка» мне не требовалась с тех пор, как я в последний раз спал со своей женой, твоей шлюхой.
Все-таки Петре был не слишком умен. Он так и не понял, что ему нельзя было поливать грязью женщину Рамиэля. И тем более ему не следовало распалять его воображение картинами своих любовных утех с Элизабет. Рамиэль чуть было не отказался от своего решения не убивать Эдварда.
— Значит, ты кого-то для этого нанял. Так же, как и в прошлый четверг. Ты заплатил человеку, чтобы тот запугал Элизабет после ее выступления на собрании, — тихо произнес Рамиэль, прекрасно понимая, что это никак не объясняло отравление кантаридином, если только Эдвард не подослал в его дом шпиона. Но в отличие от частного детектива, встретившегося с кучером Петре и заплатившего ему изрядную сумму, чтобы тот освободил свое рабочее место, в доме Рамиэля никаких новых слуг не появлялось.
— Я постоянно у всех на виду. И не стал бы никого нанимать для запугивания и уж тем более убийства своей жены. Эти люди могут заговорить.
К Петре вернулась его обычная самоуверенность.
— В прошлый четверг был сильный туман. Элизабет опаздывала. Я вызвал констебля на случай, если с ней что-нибудь случится. Впоследствии он отзывался обо мне как о любящем и заботливом муже.
Рамиэль потянулся за шляпой, висящей на спинке стула. Его рука дрожала.
— Тогда за всем этим стоит Эндрю Уолтерс.
— Значит, она рассказала тебе о его угрозах. Он уже сожалеет о них. Эндрю так же, как и я, не стал бы убивать Элизабет. Во всяком случае, до тех пор, пока существуют более безопасные способы контролировать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93