— Это случилось лишь однажды, когда нас объявили мужем и женой.
— Оближите свои губы.
— Что?
— Поцелуй, как и любовный акт, требует влаги, чтобы постоянное трение не раздражало кожу губ у целующихся. То же самое происходит, когда мужской член оказывается внутри женщины: ее лоно увлажняется для того, чтобы ему было легче двигаться.
Она была совершенно сухой, когда оказалась с Эдвардом в постели.
Элизабет попыталась сосредоточить свое внимание на поразительно густых и длинных ресницах Рамиэля, стараясь не замечать разгорающегося в ней пламени.
— Значит, мужчине может быть больно, если женщина не окажется… достаточно влажной?
— Да, хотя наверняка женщине в этом случае будет больнее. Ее лоно уязвимо и хрупко, как перезрелый плод. Мужчина должен быть осторожным, когда он входит в женщину или когда он услаждает ее пальцами…
Элизабет инстинктивно облизнула губы. В глазах Рамиэля промелькнуло одобрение.
— А теперь дотроньтесь до своих губ… проведите по ним пальцем… осторожно.
Элизабет ощутила гладкую поверхность влажных губ, нежных, словно шелк.
— Оближите свой палец.
Она беспрекословно подчинилась.
— Теперь дотроньтесь им до моих губ.
Элизабет неуверенно протянула руку и осторожно коснулась рта своего учителя.
На этот раз ощущение оказалось менее болезненным. На первый план выступила чувственность. Ей казалось, что она ласкает влажный шелк, который становился теплее от ее прикосновений.
— Верхняя губа менее чувствительна. — Голос Элизабет звучал хрипло. — Так… бывает у всех… мужчин?
— Может быть.
Горячее дыхание Рамиэля обжигало ей палец. Элизабет, продолжая нежно ласкать его губы, осторожно коснулась левой рукой своего рта. Ее губы так же, как и его, слегка подрагивали. Она и предположить не могла, что эта часть тела настолько чувствительна.
Затаив дыхание, Элизабет продолжила свои исследования. Еще ни разу в жизни ее пальцы не касались ничего более нежного и мягкого. Одновременно она провела рукой по своим губам. Та же нежность кожи, то же тепло. Вдруг жгучее желание молнией пронзило Элизабет и, захлестнув все ее тело, горячей волной устремилось в подушечки пальцев, которыми она касалась губ Рамиэля… Она резко отдернула руку. «Господи, что я делаю?»
— Мужчины и женщины целуются одинаково? — неожиданно резко спросила Элизабет, убрав руки за спину. Рамиэль обещал не трогать ее; может, ему стоило попросить ее о том же самом. — Я имею в виду… есть ли какие-либо вещи, которые мужчина обязан делать, а женщина нет, или наоборот?
— В этом-то и заключаются прелести соития, миссис Петре. Мужчина и женщина могут делать все, что угодно, стремясь доставить друг другу удовольствие.
Губы лорда Сафира, блестевшие от ее влажных прикосновений, казалось, немного припухли. Они походили на запретный плод, который Элизабет, подобно Еве, терла и мяла в своих руках, не решаясь отведать.
Она сделала неуверенный шаг назад и чуть не упала, натолкнувшись на кресло, которое отлетело в сторону. Элизабет, в полном замешательстве и с красным от стыда лицом, быстро подобрала упавшие перчатки и ридикюль.
— Прошу извинить меня. Кажется, сегодня утром я особенно неуклюжа. Наверное, мне лучше вернуться домой…
Словно в тумане она видела, как Рамиэль поднялся со своего места и, сделав несколько шагов, оказался за ее спиной. Что-то тяжелое подтолкнуло Элизабет сзади — кресло.
— Сядьте, миссис Петре.
Она в изнеможении рухнула на кожаные подушки. Рамиэль спокойно вернулся к себе за стол, словно этой унизительной сцены не было и в помине.
— Шейх описывает сорок позиций, используемых для любовных утех.
— Да.
Элизабет чувствовала быстрые удары своего сердца, отдающиеся в губах, сосках… в лоне.
— Вы делали выписки?
— Нет. — Она была слишком увлечена чтением и удовлетворением своего желания.
Рамиэль открыл верхний ящик стола и достал золотую ручку. Элизабет ничего не оставалось, как взять ее из его рук и… вспомнить, как она сравнивала это толстое золотое перо со своим. Пачка белой бумаги скользнула в ее сторону. Вслед за ней, царапая блестящую поверхность полированного стола, последовала медная чернильница.
— Пишите, миссис Петре.
В другое время такая бесцеремонность оскорбила бы Элизабет; но сейчас она была рада заняться чем угодно, лишь бы отвлечься от пульсирующего во всем теле желания.
— Если мужчина и женщина не знакомы с акробатикой, то им доступны всего шесть позиций. Женщина может лежать на спине с поднятыми или опущенными ногами; она также может лежать на боку, животе или стоять на четвереньках ягодицами вверх…
Ягодицами… как это делают спаривающиеся животные.
— Она может стоять или сидеть. Во втором случае мужчина либо лежит, либо тоже сидит.
Живот к животу, губы слиты в глубоком поцелуе.
Она сжала пальцами золотую ручку и уставилась на неровные строчки в своих записях.
— Какая поза мужчинам нравится больше всего?
— Если мужчина устал, ему будет приятнее позволить женщине сесть на него верхом, а самому лежать на спине.
Она попыталась представить себя сидящей на Эдварде… и не смогла.
— Вы использовали все позиции, когда занимались с женщинами любовью, лорд Сафир?
— Все сорок, миссис Петре.
Ответ Рамиэля продолжал звучать в ушах Элизабет, пока ее пальцы машинально выводили буквы.
— А какую позицию предпочитаете вы?
— У меня есть несколько предпочтений. — Голос Рамиэля стал глуше. — Я выбираю те позиции, когда, не будучи стесненным в движениях, могу свободно ласкать грудь женщины и ее лоно.
Поцелуи. Прикосновения языком, губами. Проникновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93