— А вам не кажется, что мужчину тоже сначала требуется подготовить, миссис Петре?
— Вы хотите сказать, что и мужчин, и женщин возбуждают одни и те же ласки?
— И у тех, и у других есть груди, губы, бедра… — Он легко провел пальцем по краю чашки.
— Значит, вы считаете, что мужчина возбуждается, когда женщина целует его щеки… — Они перешли границы, разделяющие преподавателя и студента. Он это знал, да и она тоже. Он заронил зерна сомнения в ее душу насчет ее мужа… да и насчет себя самого. — И покусывает соски у него на груди?
Рамиэль почувствовал жар в паху.
— Я знаю, что мужчину возбуждают поцелуи и покусывания, миссис Петре.
Она прикрыла глаза, спасаясь от его обжигающего взгляда.
— Я еще могу понять, что мужчине приятно, когда женщина ласкает и щекочет нижнюю часть его тела, но я не представляю себе, почему мужчине может быть приятно, когда целуют его пупок и… скажем, бедра.
Сам Рамиэль хорошо знал, какое огромное наслаждение чувствует мужчина, когда женщина целует ему пупок и бедра. Перед глазами появились воспоминания о гаремных удовольствиях, его первые нежные попытки исследования женского тела, раскинутые женские ноги, неудержимо рвущийся член, когда его пальцы погружаются в мягкие шелковистые волосы вокруг лона, а сам он отдается первому экстазу жаркого влажного рта. Он хотел снова пережить эти невинные радости уже с Элизабет Петре.
— А разве вам не доставляет удовольствия, когда вам целуют пупок и бедра? — спросил он тихо, с затаенной страстью в голосе.
— Я…
Глаза Рамиэля призывали Элизабет сказать правду, она не могла обмануть его.
— Я не знаю, мне никогда их не целовали.
— А вы не чувствуете возбуждения, представляя себе, что у вас целуют эти места?
Тлеющее полено с треском вспыхнуло в камине. Она вздернула подбородок, готовая встретить насмешку.
— Да, чувствую. А вы сами не возбуждаетесь, представляя себе, как вас целуют там?
У Рамиэля перехватило дыхание.
— Да, меня это необычайно возбуждает.
— А мужчине нравится, когда женщина кусает его руки?
Жаркая чувственность, зарождавшаяся между ними, внезапно исчезла.
— Кусает его руки, миссис Петре? — переспросил он с ехидством. — Шейх не рекомендует доходить до каннибализма.
— Прошу прощения. Так мужчине нравится, когда женщина покусывает его руки?
Губы Рамиэля скривились в циничной усмешке.
— Боль тоже иногда доставляет наслаждение.
— Когда?
— Боль, причиняемая мужчине… или женщине?
Запас ее легендарной британской выдержки подходил к концу.
— Мужчине.
— Когда мужчина доводит женщину до экстаза…
— Простите, я хотела бы записать это, одолжите мне вашу ручку.
Элизабет пыталась бежать, бежать от себя самой. Она умела быть матерью, но боялась быть женщиной.
Явное пренебрежение к жене, выказанное Эдвардом накануне на балу, вкупе с тем, как он отослал ее домой, рассказало Рамиэлю все о шестнадцати годах ее супружеской жизни. Эдварду было наплевать на нее… а ей нет.
Сколько бессонных ночей провела она, дожидаясь мужа? Как она поступит, когда его тайна раскроется? Черт! Вся прислуга знала о сексуальных предпочтениях Эдварда Петре. Как можно быть такой наивной?
Рамиэль вынул ручку из верхнего ящика стола. Она пристально смотрела на золотое перо. А может, она разглядывала пальцы, представляя себе ширину его ладоней, прикидывая, поместится ли он в нее целиком? Войдет ли он с легкостью или протиснется с трудом, причинив ей боль? Сможет ли он довести ее до оргазма или бросит ее неудовлетворенной, страждущей, как наверняка поступал Эдвард Петре?
Расправив плечи, Элизабет крепко сжала ручку.
— Спасибо.
Интересно, когда в последний раз она принимала в себя мужской член? Рамиэль подтолкнул к ней медную чернильницу.
Элизабет обмакнула перо и приготовилась записывать.
— Так что вы говорили?
— Вы когда-либо испытывали оргазм, миссис Петре?
Элизабет вскинула голову.
— Только не надо лгать или уходить от ответа, — предупредил Рамиэль серьезным тоном. — Мы ведь договорились.
Она ответила с холодным презрением:
— Да, лорд Сафир, я испытывала оргазм.
Внутри его, как кобра, готовящаяся к прыжку, затаилась жгучая ревность.
— Тогда вы, наверное, знаете, что перед наступлением оргазма бывает трудно различить боль и наслаждение. Когда женщина достигает пика чувств, она иногда даже царапает и кусает своего возлюбленного. И эта боль может оказаться последним толчком, который ему необходим для достижения собственного оргазма.
Стальное перо старательно скрипело, выводя каракули на бумаге.
Он смотрел на игру света в ее волосах, они то приобретали цвет красного вина, то золотого пламени. И представлял себе, как она медленно наклоняется, заглатывая фаллос своего мужа. Рамиэль не знал, что больше раздражало его — то, что по завершении уроков она применит свои познания, чтобы ублажить другого мужчину, или же то, что, попытавшись использовать их, она уничтожит себя.
— А сейчас я расскажу вам, что иногда требуется женщине, чтобы достичь собственного оргазма.
Скрип пера прекратился.
— Я знал женщин, которым нравилось, когда у них кусали или кололи булавками соски. Некоторым женщинам нравится, когда я закидываю их ноги себе за плечи и вхожу в них так глубоко и с такой силой, что чувствую, как матка сжимает мой член.
Элизабет вновь взялась за перо, неотрывно глядя на то, что она только что записала.
— И что же предпочитаете вы сами?
Он страдал, видя ее невежество… и сексуальную неудовлетворенность, которую она так мужественно скрывала.
— Все, что предпочтет сама женщина.
«Все, что предпочтешь ты, Элизабет Петре».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93