— Что талия пышнее, чем надо, а ноги сойдут. И чтобы я не тревожилась: она все сделает в лучшем виде.
Майкл взял ее за подбородок, и Энн пришлось посмотреть ему прямо в глаза.
— А мне она сказала совсем другое. — В его интонациях и выражении лица не было ни малейшего осуждения.
— Да? — Голос Энн задрожал. — Я бы не доверяла ее суждениям.
В глазах Майкла заплясали искорки смеха, будто солнечный лучик потревожил темную гладь озера.
— Ока сказала, что твои груди крепкие и полные, как у девушки, талия в полном порядке, а ноги, как у скаковой лошади.
Энн вспомнила сквозняк из-за штор и огонь фиалковых глаз, опаливший ее.
— Ты подглядывал, когда мадам меня измеряла! — возмутилась она. Он видел ее голой, в одних чулках и шляпке с нелепым плюмажем, из-за которого она казалась себе неуклюжей кобылой.
— Да.
— Я не могу носить изделия мадам Рене.
Майкл сурово сжал губы.
— Почему?
— Я в трауре. — У нее перехватило горло. — Мои родители умерли десять месяцев назад.
Лицо Майкла разгладилось. Или, быть может, он и вовсе не хмурился. Разве можно понять этого человека, который утверждает, что жаждет ее так же сильно, как она его.
— И поэтому ты пришла ко мне? — Шероховатые пальцы пробежались по ее щекам, коснулись ушей.
— Нет. Из-за страха. Я пришла к тебе, испугавшись, что однажды останусь такой же одинокой и несчастной, как они.
Их взгляды встретились.
— И тем не менее ты за ними ухаживала.
— У них больше никого не было.
— Ты не хочешь выходить со мной сегодня. — Его ресницы взлетели вверх. — Стесняешься?
Слышал ли он модистку? Больно ли ему, когда на него таращатся? Обсуждают?
Неужели найдется хоть одна женщина, которую он не сумеет пленить?
— Если бы женщина стеснялась мужчины, она не стала бы платить ему десять тысяч фунтов, месье д'Анж, — твердо ответила Энн.
— Тогда чего ты испугалась, когда я предложил показаться в свете?
Как он сказал? Иногда ложь — единственное, что нас защищает. Но сейчас нет нужды лгать. Они оба испытывают желание.
Энн гордо распрямила плечи.
— Я испугалась, когда поняла, что если нас увидят вместе, то все догадаются — ты со мной только потому, что я тебе заплатила.
Шелковистые губы Майкла скривились.
— Энн…
— И потому, что знаю: свет не поощряет физических желаний женщины, как ты и мадам Рене. Пойдут слухи, сплетни. Меня перестанут принимать в приличных домах.
Сквозь приглушенный городской шум прорвался веселый смех: модистка принимала новую посетительницу. Быть может, и она некогда была клиенткой Майкла? Энн тут же выкинула эту мысль из головы. Нет, она не позволит условностям разрушить их короткое счастье.
Энн положила ладони на его руки и ощутила шершавость шрамов… И жар его тела.
— Но я готова заплатить и эту цену.
Майкл наклонился.
— Значит, ты согласна носить платья мадам Рене… пока мы вместе?
Энн машинально облизала губы в предвкушении поцелуя.
— Да.
— А потом, когда кончится траур?
— Да, — солгала она.
Платья завернут в ткань, положат в чемодан и отправят на чердак к ее детским вещам. Губы Майкла потерлись о се губы.
— Поехали домой.
Домой к нему, в дом с ароматом цветов, а не запахом лекарств. Где царит наслаждение, а не страдание. Дыхание Энн участилось.
— Я не могу быть с тобой так рано… после вчерашнего.
Их губы снова встретились.
— Есть другие способы доставить тебе удовольствие.
Ее моментально бросило в жар.
— Ты хочешь сказать… как сначала… губами, языком, зубами?
— Я хочу сказать, что выдерну из твоей шляпки это перо и стану щекотать им твой клитор, пока ты не взмолишься, чтобы я остановился. Но я и тогда не перестану.
На секунду Энн представила белое перо из шляпки в его пальцах у себя между ног. Мышцы в промежности напряглись. А пальцы, свидетели вспыхнувшего желания, стиснула его ладонь.
Но Энн желала большего, не только личного удовлетворения, а чтобы сердца забились в унисон и дыхание смешалось в порыве любви.
— Я хочу, чтобы ты наслаждался вместе со мной. — Ее голос дрогнул.
— Тогда я покажу тебе другие способы, как мужчина и женщина могут получать удовольствие… вместе, — прошептал он.
Неизведанные границы наслаждения.
Предвкушение. Опасение. Раньше Энн не сознавала, насколько противоположны эти чувства. Она облизала губы, пробуя на вкус его слюну и его дыхание.
— А женщина может принимать мужчину там, куда… ты проникал пальцами сегодня утром? — Жар воспламенил ее тело, но Энн не понимала, от чего он: от бесстыдства вопроса или его распаляющего взгляда.
— Женщина может принимать мужчину в любое отверстие.
— Ты обещал рассказать мне, что имеет право требовать каждая женщина. А что имеет право требовать мужчина? — Как возвратить ему наслаждение, которое он доставлял ей. — Чего ты ждешь от женщины, Майкл?
Его руки больше не сжимали ее в объятиях. Энн моргнула, удивленная внезапным отступлением. Он повернулся и пошел прочь. А она все стояла и пыталась восстановить дыхание и контроль над собственным телом. А потом скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился к ней сзади.
— Подними правую руку.
Она подняла сначала правую, потом левую руку и вдела в рукава плаща. От этого груди выпятились вперед, и Энн ощутила грубую ласку рубашки. На плечи лег вес гренадиновой ткани. И давил, пока она едва смогла дышать. Что она сказала, отчего он ушел? Майкл подал ей перчатки и ридикюль.
— Держи, — проговорил он с непроницаемым лицом и вложил ей в ладонь скользкий шелк и хрупкую цепочку из жемчужин. — На деньги можно купить удовольствие, но с их помощью невозможно вызвать у мужчины эрекцию. Когда мы выйдем на улицу, люди заметят мое возбуждение, а не условия денежной сделки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76