— Прошу прощения, милорд, но пришел Уиллинг и говорит, что у него к вам срочное дело.
— Наверно, он узнал что-то о мисс Дейн. Я намерен последовать за ней. — Он поцеловал сестру. — Не беспокойся, моя дорогая, твои наставления запали мне в душу. Все, что ты сказала, — правда, но я не теряю надежды.
От Уиллинга ему нужно было услышать всего два слова: «Лондон, милорд». Он тут же велел заложить карету и собрать небольшой чемодан.
— Извинись перед гостями, дорогая, и скажи, что меня вызвали в столицу по срочному делу.
— А как ты ее найдешь в Лондоне?
— Сэй должен был ехать за нею до самого дома. Не беспокойся, я ее отыщу.
Глядя вслед удалявшемуся экипажу, леди Мередит молила Бога, чтобы Маркус не только нашел Антонию, но и добился встречи с ней. Когда-то она была бы даже довольна, если бы ее высокомерный брат пострадал от неразделенной любви, но сейчас ей хотелось одного — чтобы он был счастлив.
Глава тринадцатая
Путешествие до Лондона показалось Антонии бесконечным. День уже клонился к вечеру, когда они наконец добрались до улицы, где жила леди Онория. А вдруг бабушка снова почувствовала себя плохо и ей пришлось переехать к кузену Хьюитту? Но дом светился огнями, а дверной молоток был на своем месте. Только она собралась постучать, как дверь распахнулась и на пороге появился дородный молодой человек, в котором она сразу узнала кузена.
Они никогда не испытывали друг к другу родственных чувств: Хьюитта не устраивала привязанность бабушки к Антонии и он был только рад, когда кузина уехала в Хартфордшир. Вместе с тем он не скрывал, что девушка ему очень нравится, и никогда не упускал возможности дотронуться до нее, иди пожать ей украдкой руку, или уставиться на нее так, что ей становилось неловко от его похотливого взгляда.
Даже сейчас, глядя на нее с подозрением в бесцветных глазках, он облизнул толстые красные губы.
— Антония! Что ты здесь делаешь? Мы не ждали твоего приезда.
— Добрый вечер, Хьюитт, — сказала Антония, не отвечая на его вопрос. — Добрый вечер, Ходж, — обратилась она к старому дворецкому. — Ты здоров, я надеюсь. Как твое люмбаго?
Лицо старика просияло улыбкой: Антония всегда была его любимицей.
— Гораздо лучше, спасибо. Как я рад вас…
— Послушай, — грубо оборвал Хьюитт дворецкого, — не знаю, что ты задумала, Антония, но к бабушке нельзя. — Он загородил вход своей тучной фигурой. — Она очень больна и не может тебя принять, тем более в такой час. Тебе лучше поехать в гостиницу.
Антония увидела, как за спиной кузена старый Ходж едва заметно покачал головой.
— Глупости, Хьюитт! Я приехала по приглашению бабушки. Так что дай мне войти. Ты так растолстел с тех пор, как мы виделись в последний раз. Наверно, плохо переносишь жару? — Она взглянула на его багровое лицо и добавила с деланным сочувствием: — Выглядишь ты прескверно! Уже уходишь? Прощай! Я больше тебя не задерживаю.
— Ваша комната приготовлена, мисс Антония, а кухарке заказано ваше любимое блюдо, — хитро усмехнувшись, подыграл ей дворецкий. И хотя она знала, что все это неправда, в голосе старика не было ни капли фальши.
Антония проскользнула мимо кузена в холл, а вслед за нею два лакея внесли в дом ее багаж. Никто не обращал на Хьюитта никакого внимания, и ему оставалось лишь ретироваться.
— Осмелюсь сказать, ее светлость будет рада вас видеть, мисс Антония. Она в голубой гостиной. Доложить о вашем приезде?
— Спасибо, Ходж, я знаю дорогу. Девушка мигом взлетела вверх по лестнице. Как она была рада вернуться в свой старый дом! Антония громко постучала в дверь — бабушка Онория была глуховата, — а потом осторожно заглянула в комнату, боясь испугать восьмидесятилетнюю старушку.
Единственное, что она увидела, был замысловатый кружевной чепец, возвышавшийся над высокой спинкой обитого парчой кресла. Несмотря на теплый вечер, горел камин, рядом с креслом стояла корзинка с рукоделием.
— Это ты, Ходж? — Голос леди Грейнджер был таким же твердым и властным, как всегда. — Мой придурковатый внучек уже ушел? Думает, я не догадываюсь, зачем он сюда шляется. Сидит и болтает, болтает, а сам смотрит своими водянистыми глазками так, будто снимает с меня мерку для гроба, небось прикидывает, кому я оставлю свои деньги. Ха! За дуру он меня принимает, что ли?
Девушка улыбнулась. Старая леди никогда за словом в карман не лезла, а порой открыто выражала свое восхищение каким-нибудь смазливым молодчиком в таких выражениях, что девицы лишь краснели и смущенно хихикали.
Антония обожала свою бабушку и уже хотела войти, как услышала:
— Принеси бренди, Ходж! Мне надо смыть противный вкус этого липкого шерри, которым меня напичкал Хьюитт.
Антония взяла с бокового столика поднос с бренди и, обогнув кресло, поставила перед бабушкой.
— Господи Боже мой! Антония, детка, это ты? — Леди Грейнджер протянула руки, и Антония очутилась в облаке знакомых ароматов — розовой воды, рисовой пудры и старых кружев. — Как я рада тебя видеть!
— Прости, что явилась без предупреждения.
Девушка устроилась на скамеечке у ног бабушки и взяла ее за руку. Рука была сухонькая, словно пергаментная, но пульс под кожей бился сильно и ровно, а глаза смотрели с живым интересом.
— Так, а теперь назови настоящую причину своего приезда. — Леди Грейнджер подняла лицо внучки за подбородок и внимательно глянула на нее. — Это мужчина виноват, что у тебя такие круги под глазами? Кто он?
Антония, хорошо знавшая свою бабушку, тем не менее была поражена ее проницательностью. От нее правды не скроешь.
— Маркус Эллингтон.
— Эллингтон? — Озорной огонек вспыхнул в глазах старой леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50