– Ну да. Губернатор пообещал, что изготовлена она будет тем же мастером, который делал экипаж ему. Вот только губернаторская карета серебристо-черная, а моя, естественно, будет голубая с золотом. – Лорейн обернулась к горничной. – Отведи мистера Дедуинтона в зеленую спальню и приготовь для него ванну. К обеду тебя позовут, Филипп.
Ошеломленный молодой человек молча поплелся за девушкой. Проходя мимо открытой двери, он заглянул внутрь и остолбенел – за ней располагалась необыкновенно просторная и роскошно обставленная спальня.
– А кто спит здесь? – поинтересовался Филипп.
– Госпожа, конечно, – певучим голоском откликнулась горничная.
Он стал рассматривать комнату внимательнее. Из широких окон на одной стене открывалась великолепная панорама Карибского моря, а из противоположных можно было видеть цветущие сады. Белоснежные батистовые и нежно-голубые шелковые занавеси были спущены, и в спальне царили приятный полумрак и прохлада. На полу красовался дымчато-голубой китайский ковер, необыкновенно мягкий и пушистый. Огромная кровать из полированного красного дерева была застелена тончайшим батистовым покрывалом, отороченным бледно-голубыми лентами. Над туалетным столиком, на котором теснились всевозможные гребешки, щетки и флакончики, висело позолоченное французское зеркало. Еще одно зеркальце, складное серебряное, лежало на стуле.
Несколько минут Филипп как завороженный созерцал эту картину и наконец с усилием отвел глаза. Подумать только, он по собственной воле отказался от всей этой роскоши, и ради кого? Ради какой-то Лавинии! От этой мысли он чуть не лишился рассудка.
А вдруг еще не все потеряно?.. Дедуинтон принялся лихорадочно соображать, как снова завоевать Лорейн. Он напомнит этой дурочке, что им было хорошо вместе, найдет предлог ненароком коснуться ее тела. Какая женщина устоит против такого натиска? Во всяком случае, не Лорейн, которая по-прежнему влюблена в него как кошка.
«Скорее бы подавали обед!» – нетерпеливо подумал Филипп. Но ему пришлось подождать. Лишь когда над островом спустилась бархатная ночь и во всем доме зажгли свечи, за ним пришла туземка-горничная и повела в гостиную.
Когда он переступил порог, Лорейн стояла у окна. Она намеренно не оборачивалась, чтобы дать гостю время оценить роскошь обстановки, изысканность ее наряда – белоснежного батистового платья с воланами, отделанного черными бархатными лентами, и красоту белокурых волос. Наконец она повернулась, одарив гостя белозубой улыбкой.
– Пора к столу!
Молодые люди вошли в столовую. Длинный стол, залитый светом канделябров, сверкал серебром и хрусталем. Усевшись, Филипп обнаружил перед собой огромную серебряную вазу с цветущими белыми гибискусами, которые скрывали от него хозяйку.
– Мне тебя не видно, Лорейн, – пожаловался он.
Девушка хлопнула в ладоши. Слуга переставил цветы на буфет, и теперь стол предстал перед Дедуинтоном во всем блеске.
– Насколько я понимаю, вы с Лавинией поженились? – любезно осведомилась хозяйка.
– Я сейчас тебе все объясню, – хриплым от волнения голосом начал молодой человек. – Мы не женаты. Лавиния…
– О, прошу тебя, ни слова о ней! Лучше расскажи об остальных. Как здоровье миссис Боумен? Надеюсь, у нее все в порядке?
– Да-да, прекрасно, – нетерпеливо перебил гость. – Лавиния разорвала помолвку. Выяснилось, что мы с ней не…
– А как идут военные действия? – светским тоном продолжала Лорейн. – Что творится в Род-Айленде?
Поняв, что перевести разговор в нужное русло ему не удастся, Дедуинтон сдался и начал отвечать на ее вопросы. Нет, Род-Айленд так и не выставил своего ополчения. Правда, отряд численностью в тысячу сто человек переправился к месту боевых действий и штурмом взял оплот мятежников, располагавшийся на берегу залива Наррагансетт.
– Когда это было?
– В декабре. К тому времени болота замерзли, и солдаты беспрепятственно прошли по ним.
– Но тебя среди них не было, не так ли, Филипп? – как бы невзначай осведомилась Лорейн.
Поняв ее намек, молодой человек вспыхнул до корней волос.
– Разумеется, нет! Я уже говорил, Род-Айленд остался нейтральным!
– Ну да. Нейтральным – и сожженным дотла.
Лорейн кротко улыбнулась, но в ее глазах заплясали веселые чертики.
Дедуинтон заерзал на стуле. Он догадывался, что Лорейн издевается над ним, но ничего не мог поделать.
Только сейчас он заметил, насколько она сегодня хороша. Залитая светом канделябров, она казалась такой очаровательной, такой желанной!..
– Лорейн! – срывающимся от волнения голосом воскликнул молодой человек. – Между мной и Лавинией все кончено, поверь! Когда после долгой разлуки я увидел тебя, то сразу понял, что мы созданы друг для друга. Конечно, как честный человек я пытался бороться со своим чувством, но увы! Вскоре Лавиния обо всем догадалась и расторгла нашу помолвку… Если бы ты знала, как я обрадовался! Честно говоря, эта девица хитростью завлекла меня в свои сети, и я уже не чаял, что мне удастся когда-нибудь из них выпутаться…
Взволнованный монолог Лорейн встретила ледяным молчанием, но Дедуинтона это не остановило.
– Почему ты не сказала мне правду о наследстве? – требовательным тоном спросил он. – Я бы порадовался вместе с тобой!
– Сомневаюсь, – лукаво улыбнувшись, возразила она. – Помнится, ты намеревался сделать меня горничной Лавинии. Представляю, как бы она надо мной издевалась!
– Ничего подобного! – вознегодовал Филипп. – Ты забыла, что я…
– Довольно! Лучше отведай этой запеченной черепахи. Представь себе, я сама их развожу!
Беднягу Дедуинтона уже трудно было удивить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102