Рабочий класс работает, – с преувеличенным терпением разъяснил он. – Высшие классы говорят им, что делать. Не нарушай общественный порядок. Посмотри, что случилось во Франции. Несколько десятилетий назад они свергли установленный порядок. У них король, который одевается и ведет себя как буржуа, открытые канализационные стоки и плохо освещенные улицы, кроме Пале-Рояля.
Джессика уставилась на него:
– Я понятия не имела, что ты такой сноб и консерватор. Никогда бы не сказала, судя по твоему выбору компаний.
Не отрывая взгляда от коней, Дейн сказал:
– Если ты о проститутках, то могу напомнить – это платная помощь.
Меньше всего Джессике потребовалось напоминание о его партнершах по постели. Она не хотела думать о том, как он забавляется ночами, пока она лежит в кровати без сна, мучаясь мыслями о брачной ночи, не говоря уж об отсутствии у нее рубенсовской фигуры, к каковым он имеет отвратительное пристрастие.
Джессика была уверена, что ее брак будет невыносимым, что бы там ни говорила Женевьева, и потому не желала волноваться, что может не понравиться ему в постели. Однако ее гордость страдала, женское самолюбие не могло стерпеть перспективу проигрыша в деле пленения мужа. У Женевьевы ни один из супругов даже не мечтал сбиться с пути, как и любовники, которых за время долгого вдовства она выбирала весьма привередливо.
Но сейчас не время ломать голову над этой устрашающей проблемой, решила Джессика. Полезнее воспользоваться случаем и извлечь практическую пользу из встречи. Например, поговорить о списке гостей.
– Я знаю, как расположены женщины на твоей социальной шкале, – сказала она. – Другое дело – мужчины. Например, мистер Боумонт. Тетя Луиза говорит, что его желательно не приглашать на свадебный завтрак, но он твой друг.
– Черт, лучше его не приглашать, – согласился Дейн. – Этот мерзавец пытался шпионить за мной, когда я был со шлюхой. Пригласишь его на свадьбу – и эта свинья решит, что он приглашен также на брачную ночь. Из-за опиума и пьянства он недееспособен как мужчина, вот и подглядывает, как это у других.
Образ рубенсовских проституток на коленях у Дейна померк перед будоражащей картиной: двухметровый, темный, голый, возбужденный самец.
Джессика представляла, как выглядит возбужденный мужчина, видела кое-что из эротических гравюр Томаса Роулендсона. Лучше бы не видела. Ей не хотелось живо представлять себе, что Дейн делает с пышнотелыми шлюхами то же, что и мужчины на картинках Роулендсона.
Но избавиться от видений никак не удавалось, и Джессике захотелось кого-нибудь убить.
Она не просто ревновала – она ревновала безумно, а он даже не обратил внимание на ее состояние. Джессика понимала, что он вряд ли станет что-либо менять в своей жизни ради нее, так что скорее всего это неизбежно сведет ее с ума.
Джессика решила, что не даст ему это сделать. Она не будет ревновать к проституткам. Она возблагодарит за них свою счастливую звезду, потому что он будет проводить с ней как можно меньше времени, а она будет богатой аристократкой, свободной вести такую жизнь, какую захочет. Она повторяла это тысячу раз с тех пор, как он нагло предложил ей пожениться, а она так глупо размякла и согласилась.
Что толку читать себе нотации? Джессика знала, что он ужасен, что он гнусно использовал ее, что он не способен к привязанности, что он женится на ней из мести… и все же она хотела, чтобы он желал только ее одну.
– Неужели я, наконец, тебя поразил? – спросил Дейн. – Или ты просто задумалась? Молчание становится угрожающим.
– Ты меня поразил, – согласилась Джессика. – Мне бы не пришло в голову, что ты против наблюдения. Мне казалось, ты в восторге от публичных сцен.
– Боумонт подглядывал в глазок, – сказал Дейн. – Во-первых, не выношу доносчиков. Во-вторых, я заплатил за шлюху, а не за бесплатное представление для публики. В-третьих, определенные действия я предпочитаю совершать приватно.
Дорога начала сворачивать на север, в сторону от берега Серпентайна. Но лошади продолжали свой бег вдоль озера, нацелившись на рощу впереди. Дейн слегка их подправил, казалось, он не замечал, что делает.
– Во всяком случае, я почувствовал себя обязанным разъяснить мои правила с помощью кулаков, – продолжа и Дейн. – Более чем вероятно, что Боумонт затаил злобу. Я не могу дать ему сорвать ее на тебе. Он трус и доносчик, и у него есть мерзкая привычка… – Он нахмурился и замолчал. – В любом случае тебе не следует иметь с ним никаких дел.
Когда до Джессики дошел смысл приказа, весь мир вокруг стал ярче, на сердце – легче. Она подвинулась в сторону, чтобы посмотреть на его угрюмый профиль.
– Неужели ты заботишься обо мне?
– Я за тебя заплатил, – холодно ответил Дейн. – Ты моя. Я забочусь о том, что мое. Я бы и Нику с Гарри не дал к нему приблизиться.
– Господи… ты хочешь сказать, что я для тебя так же важна, как этот скот? – Джессика прижала руку к сердцу. – О, Дейн, ты так романтичен! Ты сразил меня окончательно.
Мгновение все его внимание было обращено на нее, потом мрачный взгляд упал туда, где была ее рука, и она поскорее положила ее обратно на колени.
Он опять стал смотреть на лошадей.
– Эта одежда сверху… Как там она называется… – натянуто сказал он.
– Ротонда. Что с ней не так?
– В Париже она облегала тебя плотнее, когда ты ворвалась на мою вечеринку и все испортила. – Он повернул упряжку вправо. – Когда штурмовала мою добродетель. Помнишь, конечно. Или мне показалось, что ротонда была мокрая?
Она помнила. Что важнее – он помнил и заметил, что она похудела. Настроение просветлело еще на несколько степеней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90