Он помнил натянутую вежливость, которая не могла скрыть страх и отвращение в их глазах. Он помнил, как женщины бледнели при его приближении, помнил фальшивую сердечность мужчин. Однако он забыл, какое его охватывало одиночество. Он забыл, как внутренности сворачиваются в узел и хочется выть и крушить все вокруг.
Через полчаса его самообладание дошло до точки кипения, и он решил уйти – как только раз и навсегда поставит на место особу, послужившую причиной его страданий.
Кадриль закончилась, Малкольм Гудридж повел мисс Трент к кружку поклонников, толпившихся под огромным папоротником в кадке.
Дейн оставил в покое леди Уоллингдон. Он усадил ее в кресло и промаршировал к гротескному папоротнику. Он продолжал идти, не дожидаясь, когда мужчины вокруг мисс Трент уступят ему дорогу или отойдут. Они его пропустили, но не ушли.
Он бросил на них тяжелый взгляд:
– Уйдите.
Они ушли.
Он пристально посмотрел на мисс Трент. Она ответила тем же.
Игнорируя трепет, который вызвали в нем серые глаза, он опустил взгляд на лиф, нагло осмотрел белые плечи и грудь.
– Должно быть, это держится на проволоке. Или же ваша портниха нашла способ опровергнуть закон притяжения.
– Прошито укрепляющим материалом и косточками, как корсет, – спокойно ответила Джессика. – Это ужасно неудобно, но на пике моды, а я не рискнула вызвать ваше неудовольствие, явившись немодно одетой.
– А, так вы были уверены, что я приду, – сказал Дейн. – Потому что считаете себя неотразимой.
– Надеюсь, я не настолько склонна к суициду, чтобы желать быть неотразимой для вас. – Она обмахнулась веером. – Суть в том, что фарс развивается и мы с вами в нем ведущие актеры. Я готова принять меры, чтобы помочь покончить с ним. Сценой в кофейне вы развязали языки спорщикам, но я признаю, что спровоцировала вас, – быстро добавила она, не дожидаясь возражений. – Признаю так же, что сплетни могли бы уже затихнуть, если бы я не ворвалась в ваш дом. – Она покраснела. – Что касается дальнейшего, кажется, нас никто не видел, что делает произошедшее несущественным.
Дейн заметил, что она крепко сжимает веер и что грудь у нее вздымается с такой частотой, которая говорит о возбуждении. Он улыбнулся:
– В настоящее время вы ведете себя не так, словно это несущественно.
– Дейн, я вас поцеловала, – ровным голосом сказала Джессика. – Не вижу причин раздувать событие. Видит Бог, у вас это не первый раз и не последний.
– Господи, мисс Трент, уж не угрожаете ли вы сделать это снова? – Дейн в комическом ужасе вытаращил глаза. Она вздохнула.
– Я знала, что не стоит надеяться на ваше благоразумие.
– Благоразумным женщины называют такого мужчину, которым могут управлять. Вы правы, мисс Трент, не стоило надеяться. Я слышу, кто-то пиликает на скрипке. Оказывается, нам предлагают вальс.
– Действительно, – натянуто сказала она.
– Значит, будем танцевать, – сказал он.
– Нет, не будем. Я оставляла в запасе два танца, потому что… Не важно. На этот танец у меня уже есть партнер.
– Это, конечно, я.
Джессика поднесла к его лицу веер, чтобы показать мужские имена, нацарапанные на планках:
– Посмотрите внимательно. Где вы видите надпись «Вельзевул»?
– Я не близорукий, – сказал Дейн и выдернул веер из ее напряженных пальцев. – Что, вот этот? – Он показал на планку. – Рувьер?
– Да, – сказала она, глядя мимо него. – Вот он идет.
Дейн обернулся к ним нерешительно приближался француз. Дейн обмахнулся веером, мужчина остановился. Дейн с улыбкой двумя пальцами надавил на планку с именем Рувьер. Дерево хрустнуло.
Рувьер ушел.
Дейн повернулся к мисс Трент и, все еще улыбаясь, переломал все планки одну за другой. Потом бросил сломанный веер в кадку с папоротником и подал руку Джессике.
– Сейчас мой танец.
Это было первобытное действие. На шкале социального развития оно стояло на одну зарубку выше того, как если бы он ударил ее дубиной по голове и потащил за волосы.
Только Дейн мог в этом преуспеть, так же как ему удалось расчистить поле от воздыхателей, одним словом, без всяких тонкостей приказав им убираться. И только она, одурманенный лунатик, могла посчитать это безумно романтичным. Джессика взяла его за руку.
Оба были в перчатках. Все равно контакт был похож на удар электрического тока. Разряд промчался по конечностям, и колени превратились в желе. Подняв глаза, она увидела испуг у него на лице и призадумалась, не почувствовал ли он то же самое. Но если и так, это его не задержало: он дерзко ухватил ее за талию и на следующем же такте сделал оборот.
Ахнув, она поймала его за плечо.
И мир закружился, размытый, несуществующий, когда они заскользили в вальсе, не похожем ни на что прежнее в ее жизни.
Не размеренное английское вальсирование, а напористый, нагло чувственный танец в континентальном стиле – она предположила, что так танцуют на вечеринках полусвета. Наверное, так он танцует со шлюхами.
Но Дейн не станет подлаживаться под социальные ханжеские условности. Он будет танцевать так, как хочет, и она только счастлива, что он выбрал для этого ее.
Он двигался с присущей ему грацией – сильный, мощный и бесконечно уверенный в себе. Ей не приходилось думать, она просто отдалась бесконечному кружению по залу, а тело звенело, отзывалось на широкие плечи под ее рукой, массивное тело в дюйме от нее, мучительный запах дыма, одеколона и мужчины; теплая рука на талии притягивает ее все ближе, вот уже юбка обвивает его ноги, еще оборот, и ее бедра задевают за его…
Джессика посмотрела в угольно-черные глаза.
– Не очень-то вы сопротивляетесь, – сказал он.
– Как будто от этого будет толк, – сказала она, проглотив вздох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90