Как он и надеялся, несколько женщин помоложе неловко завозились. Женщинам не надо было понимать его язык — они слышали интонацию и видели глаза. Что бы они ни думали мгновение назад, сейчас они смутились. Черноглазая невеста, стоявшая во главе армии, была озадачена и встревожена. Маленькая старуха, вся закутанная в черное, что-то пробормотала. В ответ послышались смешки. Очень вдохновляющий отклик.Вариан остановил взгляд на старухе.— Вы понимаете английский? Она пожала плечами:— Немного.Слава Богу!— Пожалуйста, скажите им, что я никогда еще не встречал такую красивую невесту, цветущую розу в букете красавиц. Мужчины не могут сдвинуться с места, потому что сражены этим зрелищем. Они дивятся тому, как я осмелился приблизиться, потому что такое обилие красоты должно убить меня.Старуха с важным видом перевела его речь. Смущение компании усилилось. Он услышал несколько нервных смешков.— Я осмелился потому, что потерял сердце, — продолжал улещать Вариан. — Маленькая птичка забрала его и унесла прочь. Всего миг назад я слышал ее пение. Или мне это приснилось? Если она где-то рядом, такие дивные цветы не станут прятать ее от меня. Они не могут быть столь жестокосердны.Слезы потекли по лицу невесты еще до того, как старуха закончила переводить. Невеста вопросительно посмотрела на каргу, та пожала плечами, потом нетерпеливо махнула рукой. Невеста отступила, остальные вместе с ней.— Ступай, Вариан Shenjt Gjergf , — сказала старуха. Вариан отвесил ей поклон.— Falemindert , — сказал он. «Это мне Бог помог, — подумал он. — Никто другой не смог бы».Он быстро пошел к калитке.Он не знал, куда идет или куда Эсме пошла этим путем. Но садовые стены высоки, а эта калитка — кажется, единственный быстрый выход отсюда.За забором оказался склон холма с обширным фруктовым садом — и ни единой живой души на горизонте. Он в отчаянии огляделся. «Эсме!» — прокричал он. Ответил ему только ветер, более резкий, чем прежде, пришедший с юго-запада. Он мог обыскать сад или же пойти на запад, к заливу. Он посмотрел на потускневшее солнце и направился к более каменистому склону холма, обращенному к бухте.Немного поблуждав, он нашел утоптанную тропинку. Когда сад остался позади, дорога стала уже, она коварно петляла по коричневому мрамору склона. Казалось, шли часы, а он все кружил по одному месту, не приближаясь к заливу. Он напомнил себе, что в Албании все дороги такие: петляющие, мучительно медленные, окольными путями ведущие по не прощающей земле. А значит, Эсме идет не быстрее, чем он… если она пошла этой дорогой. Но она должна была пойти этой. Он не мог себе позволить думать иначе.Наконец, когда Вариану стало казаться, что он уже обогнул гору кругом, он продрался сквозь колючки и плети неизвестного растения и увидел открытое пространство. Перед ним расстилался залив Санти-Кваранта — Сорок Святых. Он побежал вниз по склону, пересек проселочную дорогу и оказался на берегу — Справа от него была гавань. Словно огромная рука, опирающаяся на локоть, каменный волнорез держал горстку лодочек. На западе, где солнце предательски зависло над самым горизонтом, темнел массив острова Корфу, возвышаясь над синевой Ионического моря.Он ухватил картину с одного взгляда и с ужасом понял, что у него всего полчаса, от силы час, чтобы найти Эсме до наступления темноты. Тем временем ноги сами несли его вниз, к лодочному причалу, а глаза просматривали суда в поисках признаков жизни.В гавани было устрашающе тихо, слышались только плеск волн и поскрипывание дерева. Кажется, он единственный, кто не пирует на свадьбе в Саранде. Да еще Эсме, где бы она ни была. «Но она не здесь», — подумал он, и его охватило отчаяние. Здесь все застыло.— Эсме! — закричал он и побежал вдоль волнореза. — Эсме! Лодки, в основном рыбацкие суда, не давали ответа. Они онемели, схваченные могучей каменной рукой. Мрачные красноватые блики плясали на мачтах и палубах — единственный свет в сгущающихся тенях. Лодки казались пустыми, и он горестно сказал себе, что ошибся, выбрав этот путь. Потом сам себе ответил, что она маленькая и вполне могла спрятаться под одеялом или ворохом веревок и сетей. Солнце стояло низко, лодки скрывались в тени пирса. Он будет уверен только после того, как обыщет каждую треклятую лодку. Он вскарабкался по скользким камням.— Эсме!Он спрыгнул на ближайшую лодку, крошечную посудину. Быстрый осмотр показал, что здесь никого нет. Он перепрыгнул на другую и на следующую. Никого. Никаких человеческих звуков, кроме его собственного тяжелого дыхания и гулкого биения сердца.Он слышал голоса позади себя, наверное, весельчаки из города двинулись к причалу. Это был нестройный хор голосов, иногда прерываемый выкриками, но город его не интересовал, и он не обращал на них внимания.Все чувства были направлены на поиск жизни здесь, в лодках. Одной маленькой жизни, одного существа, которое обязано находиться здесь. Он не мог ошибиться. Он не мог ее потерять, не теперь, потому что сердце говорило ему, что отныне все должно быть хорошо.— Эсме! — Следующая лодка была слишком далеко, чтобы на нее можно было перепрыгнуть. Он вылез на камни, споткнулся, упал и выругался. — Эсме! — взвыл он. — Не заставляй выслеживать тебя! — Он выбрался наверх. — Ты не уйдешь от меня! Не уйдешь, маленькая ведьма!Справа от него метнулась какая-то тень. Оставалась одна лодка, последняя — темная тень неуклюже двигалась, с чем-то возилась.— Эсме! — Он кинулся к ней, скользя по мокрым камням. Она возилась с парусом, а ветер крепчал. Если она справится, ветер унесет ее в залив в считанные минуты. — Эсме, стой!Она резко обернулась, потом отвернулась и наклонилась за чем-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116