Тейлор прилагала все усилия, чтобы ответить вежливо и тактично.
Бренетта тем временем продолжала скрытое наблюдение за троицей на диване. Нежная Лань действительно была ласковой женщиной, выглядевшей почти экзотически, с широко расставленными карими глазами, высокими тонкими дугами бровей, квадратным подбородком и широким, слегка приплюснутым носом. Держалась она скромно и послушно, и все же за прямой осанкой безошибочно угадывалась ее гордость.
Бренетта перевела взгляд на Рори и не могла не задуматься – а не любовники ли они? Казалось, они так хорошо подходят друг к другу. Она не посмела бы осуждать его, особенно после столь долгого выслушивания Меган, но надеялась, что это не так. По какой-то причине она знала, что Рори не остался бы тем же человеком, которого она всегда знала – и любила – войдя в любовную связь с другой женщиной.
Лицо Рори светилось пока он держал ребенка на руках. Сердце в груди Бренетты, разрывалось от сознания, что это не его дочь. Но видя, как он нежно любит чужую девочку, она ощутила особую близость к нему. Любой, способный на столь бескорыстные чувства поистине редкостный человек.
Старр громко смеялась, радостный звук звенел над безостановочной речью ее матери. Потянувшись к кормилице, малышка схватилась за лиф ее платья и начала тянуть его.
Нежная Лань взяла девочку из рук Рори и встала.
– Я пойду, – тихо сказала она, кивнула остальным и вышла.
– Тебе очень повезло найти эту женщину, – сказала Тейлор Рори.
Ей ответила Меган:
– Ах, мы терпим ее, поскольку это самое лучшее, что мы можем сейчас подобрать, но я не уверена в ней. Знаете, никогда нельзя по-настоящему доверять индианке.
Бренетта заметила, как гнев подступает к лицу Рори.
– Простите, – пробормотал он, – мне нужно выйти.
Бренетта пару минут подождала, потом поднялась.
– Я, наверное, пойду к Ингрид проведать ее детей.
– Тебе не хватает маленьких плутов? – с сарказмом выкрикнула ей вслед Меган, когда Бренетта быстро выходила из дома.
Рори стоял, прислонившись к ограде загона. Не говоря ни слова, она положила руку на его плечо. Он не поднял глаз, не давая понять, что заметил ее присутствия.
– Ты снова дома, в Айдахо, – сказала, наконец, Бренетта, когда сумерки сгустились вокруг. – И у тебя есть прекрасная дочь.
Его голос прозвучал словно из-под земли:
– Я люблю эту малышку больше собственной жизни.
Она почувствовала боль и разочарование в его словах. Стараясь успокоить Рори, Бренетта прижалась щекой к его спине.
– Я хочу, чтобы тебе стало лучше.
– Ты знаешь, не так ли? – Вопрос прозвучал едва слышно.
– Да.
– И поэтому ты не вышла за него замуж.
– Частично, да.
Рори повернулся к ней с бесстрашным лицом.
– Тогда, если мой брак спас тебя от долгих страданий, мне стоило сделать этот шаг.
– Нет, не стоило.
Он ласково потрепал ее, заставив себя улыбнуться.
– Ну что ж, ты дома, там, где твое место. Как и у всех нас.
Впервые за многие месяцы Бренетте захотелось заплакать. Рори заметил и тут же раскаялся в своих словах.
– Тебе было очень трудно? Ты все еще любишь его?
– Нет, – ответила она, качая головой и смахивая слезы. – Сначала было ужасно, но я больше не люблю его. Когда думаю о нем, уже ничего не чувствую… кроме жалости ко всем, кто пострадал из-за меня. – Она наклонилась. – Я хочу только, чтобы ты стал счастливее, – прошептала Бренетта, едва касаясь, поцеловав его щеку.
Ингрид, выглядевшая от беременности квадратной, отбросила пряди волос, прилипшие к влажному лицу. Она рано поднялась, чтобы испечь хлеб, надеясь обогнать наступающую жару, но утреннее солнце принесло с собой еще один необычайно теплый день, превращая маленькую кухню в настоящую печь.
Пятилетний Ройбин усердно трудился над ивритом. С тех пор, как они поженились, Тобиас черпал все больше и больше энергии из веры своих предков; веры, которая прошла мимо него в пору юношества. Он стал обучать сыновей, едва они выбрались из пеленок, читая им азбуку, уходившую корнями в историю четырехсотлетней давности. И Ингрид, ради любви к Тобиасу, приняла его веру, ощущая себя еврейкой, словно имя ее – Ханна, или Симона. Сейчас, наблюдая за маленьким сыном, сосредоточенно морщинившим лоб, она чувствовала, как огромная гордость заполняет ее. Воистину Бог благословил их союз.
Отряхнувшись, она поспешила закончить утреннюю работу. Скоро проснутся Исаак, Илия и Давид и шумно начнут требовать завтрак. После того, как их отец ушел на перегон скота, Ингрид занималась домашними делами с рассвета до заката.
– Тук, тук.
Ингрид, подняв глаза, увидела Бренетту, смотревшую на нее из раскрытых дверей.
– Входи, Нетта. Ты рано вышла из дома. Садись.
– Вообще-то, сесть надо тебе. Пора немного передохнуть.
Ингрид рассмеялась.
– А кто же тогда будет печь хлеб, стирать одежду и готовить еду?
Бренетта села за стол напротив Робина. Глядя на мальчика, она задумчиво произнесла:
– Удивительно, как он вырос со дня моего отъезда. Все из них. А сейчас у тебя есть еще и Давид, а скоро будет еще и другой. Как ты управляешься, Ингрид?
– С помощью большой любви и веселого нрава, – ответила Ингрид, поцеловав сына в макушку.
– Меган не может совладать даже с одним.
Ингрид поджала губы.
– Боюсь, Меган думает только о Меган.
– Поверишь ты мне или нет, Ингрид, – сказала Бренетта, – она не была такой раньше.
Ингрид фыркнула.
– Она всегда была такой, как ты выразилась, с того момента, как появилась здесь, бедный Рори. Иногда я… – Ингрид присела к столу. – Нетта, ты бы видела его, когда он ждал рождения ребенка. Как будто он первый отец на земле. Как бы злобно и нагло не вела себя эта девица, он обращался с ней, как с хрустальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102