Я стояла перед простым деревянным крестом, и чувствовала гордость за Фрэнсиса, – ее глаза заблестели от непролитых слез. Я знала, что они так и останутся непролитыми – Аннабел всегда была стойкой.
Перед отъездом она сказала нам:
– Знаете, Флоре пора рассказать правду, пока она еще помнит Фрэнсиса. Она – его ребенок, а он умер геройски. Он имеет право на ее память.
Я взглянула на Лео.
– Да, Аннабел, ты права, – тихо сказал он. – Мы обязаны, сделать это для него.
Мы вместе рассказали об этом Флоре. Ее голубые глаза широко раскрылись от удивления, она неуверенно потянулась к Лео.
– Папа? – в ее голосе звучал тревожный вопрос. Лео привлек ее к себе, а я нежно сказала:
– Папа был отцом дяди Фрэнка, значит, теперь он – твой дедушка, а это не хуже, чем папа.
Прижавшись головой к его груди, она удовлетворенно кивнула. Другой секрет, секрет рождения Фрэнка, она не узнает никогда.
Всю эту осень Фрэнк занимал наши мысли, потому что в Истоне, как в каждом городе и селе, собирались поставить памятник погибшим. Место для нашего памятника, было выбрано на лужайке в начале сельской улицы, где его можно будет видеть каждый день.
Было горе, но была и надежда. Другие женщины, как и я, вынашивали младенцев, а в ноябре и Клара сказала мне, что ее подозрения превратились в уверенность. Ее лицо сияло, и я обняла ее:
– Ох, как я за тебя рада, Клара!
– Это так долго не получалось, что мы начали сомневаться, все ли делаем правильно! – Клара засмеялась, но затем посерьезнела. – Может быть, и к лучшему, что я не понесла раньше. Поначалу вся моя любовь была нужна Джиму. А теперь он так же доволен, как и я.
Наступило Рождество. Утром мы взяли с собой детей в церковь. Лео теперь иногда ходил со мной по воскресеньям в церковь, а в январе был на воскресной службе две недели подряд. После службы мистер Бистон шепнул мне об облагораживающем женском влиянии. Лео бессовестно подслушал нас, и я заметила, что он сдерживает смех. Затем мистер Бистон обратился к Лео и попросил его в следующее воскресенье сказать речь. Улыбка Лео исчезла, он резко сказал «нет» и ушел, даже не дождавшись меня. Бедный мистер Бистон выглядел так, словно вот-вот заплачет.
Я положила руку ему на локоть:
– Не огорчайтесь, мистер Бистон. Он не хотел нагрубить – просто он заикается. Когда он разговаривает в обычной обстановке, это почти незаметно, но он не может выступать публично, с речью.
Памятник воинам был поставлен в конце февраля. В начале месяца мы с Лео ходили на собрание в школу, чтобы сделать назначения для освящения и торжественного открытия. Мистер Арнотт сказал:
– Его светлость был так любезен, что дал нам список джентльменов, чтобы мы могли попросить кого-нибудь из них провести церемонию, – он зачитал имена генералов и глав правительства, приведших нашу армию к победе. Закончив чтение, он спросил: – Ну, какие будут предложения?
Встал мистер Хэйл, громко откашлялся и заявил:
– Мы хотим, чтобы это сделал его светлость. Раздался одобрительный хор «вторых голосов», а мистер Арнотт спросил:
– Есть другие предложения? – ответом было глубокое молчание. – Хорошо, принято единогласно. Его светлость откроет наш памятник.
Лео взглянул на меня с отчаянным выражением лица.
– Мистер Арнотт, для этого обычно приглашаются генералы и тому подобные лица, – сказала я.
Отец Элен обернулся к Лео:
– Ваша светлость, мы не хотим генерала, мы хотим вас. Вы тоже были на войне, как и они. Вы сражались бок о бок с нашими сыновьями и потеряли собственного сына. Поэтому мы хотим, чтобы это сделали вы.
Головы вокруг стола согласно закивали. Наступило длительное молчание, и наконец Лео кивнул в знак согласия.
Я сказала ему по пути домой:
– Лео, не нужно никаких речей. Ты просто разрежь шнур и предоставь мистеру Бистону читать молитвы. Тебе незачем говорить речь.
– Нет, Эми, я скажу ее, – ответил он. – Если они имели мужество погибнуть за родину, я тоже должен найти мужество почтить их, как они этого заслуживают.
Лео мучился долгие часы с этой речью, но я знала, что ему нетрудно подбирать слова – он лишь страшился говорить их.
Церемония состоялась утром. Аннабел приехала накануне, теперь она сидела за завтраком вместе с нами, спокойная и уравновешенная. Флора сегодня тоже была с нами внизу. Она гордо держала голову, потому что знала, что среди имен длинного списка погибших был и ее отец.
Лео вышел из-за стола и прошел в библиотеку, чтобы в последний раз повторить речь. В десять часов утра я спустилась за ним:
– Нам пора, Лео, – я ободряюще пожала ему руку и улыбнулась. Его пальцы пожали мои, но ответная улыбка на его лице не появилась.
Мы спустились по парадной лестнице. Снаружи ожидала пролетка, где с вожжами в руках сидел Джим, а рядом с ним – миссис Картер. Элен присоединилась к ним. Как только она уселась, Лео посадил Джеки ей на колени. Мистер Уоллис помог взобраться мистеру Тимсу, Джим щелкнул кнутом, и они уехали. Мистер Уоллис запер дом, потому что остальные слуги уже были снаружи вместе с нами, одетые в лучшую одежду. Садовники вышли из своего домика, сияя начищенными ботинками и медалями, и все мы направились в село, туда, где стоял завернутый в покрывало бронзовый памятник.
Там уже собралось все село. Все были в лучших воскресных одеждах, молодые люди надели заслуженные на войне медали, также, как и Лео, – свои. Перед ним расступились, он взобрался на помост перед памятником. За ним последовали мистер Бистон, мистер Арнотт и мистер Селби, за ними – церковные служащие. Затем туда поднялась Аннабел и села на приготовленный стул. Мне тоже полагалось подняться на помост, но я отказалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131