И тогда, обернувшись, я увидел лицо Афродиты, – Лео говорил очень тихо, но я слышала каждое его слово, – очень юной и невинной Афродиты. Но смотрел я не на твое лицо, а в твои глаза – я всегда смотрю в глаза людям, с которыми встречаюсь впервые. Я увидел, что моя внешность удивила тебя – тебя не предупредили, – ты была поражена, но тем не менее, улыбнулась мне, широко, открыто, словно я не отличался от других людей. Тебя видно насквозь, Эми, ты не умеешь ничего скрывать. Ты ничего не скрыла и тогда – ты смотрела на меня своими золотистыми глазами так, словно тебя нисколько не отвратил мой вид, несмотря на то, что ты заметила, как я безобразен. – Лео уставился на бокал, а затем вновь поднял на меня взгляд. – Вот так все и началось.
Я потрясенно взглянула на Лео, но он покачал головой.
– Нет, я говорю не о любви. Ни тогда, ни позже. Я не был склонен влюбляться снова. Кроме того, ты была всего лишь девушкой мисс Аннабел. Если бы не случилось твоего... соблазнения, ты так и осталась бы ею, и больше ничем. Но тогда, в этой комнате, я понял, что у тебя нет дома, что ты одинока, как и я, но только гораздо моложе и беззащитнее. Ты была так несчастна, в таком отчаянии – я просто не мог оставить тебя на произвол судьбы. Поэтому я послал тебя в Кью.
С тех пор я начал беспокоиться о тебе, – голос Лео был ласковым. – Ты себе и представить не можешь, какое это удовольствие, когда есть о ком беспокоиться! До тебя никому нет дела – и вдруг судьба посылает тебе ребенка, о котором нужно печься, и я чувствовал, что имею право заботиться о тебе, присматривать за тобой, чуть-чуть. Но я тогда пожадничал, и захотел большего. Поэтому в больнице, когда ты обратилась ко мне, соблазн оказался слишком сильным. Тебе хотелось имя для ребенка, ты страдала из-за этого, а у меня было имя, которого больше никто не хотел, так почему бы мне было не предложить его тебе?
Голос Лео стал еще тише.
– И я был одинок, Эми – страшно одинок. Ты вверила мне свою дочь, и мне хотелось, чтобы она была со мной – но она была еще мала, чтобы составить мне компанию. Однако ты, ты была уже взрослой. Я знаю, было величайшей глупостью, даже думать об этом, но тогда было слишком мало времени на раздумья, а мечта была такой привлекательной, что я впал в соблазн. Знаешь, я подумал, что если дам тебе свой титул, свое положение, свое богатство, то тогда ты, может быть, согласишься жить со мной в этом доме – а мне только и было нужно, чтобы ты по вечерам разговаривала со мной без отвращения... – он нежно добавил, – и ты делала это, снова и снова.
Лео поднял бокал, его голос стал тверже и увереннее.
– Но теперь я обещаю не требовать с тебя ничего, даже этого. Я ничего не требую с тебя, ничего.
– Мне нравится разговаривать с тобой по вечерам, – тихо сказала я, глядя ему в лицо.
– Спасибо, Эми, спасибо, – он на долю секунды закрыл глаза.
Наступило молчание. Лео повернулся и подошел к окну. Стоя горбом ко мне, он заговорил снова:
– Будучи юношей, я как-то гулял по парку. Было лето, весь мир был наполнен теплом – я же был одинок. И тогда я увидел ее, Жанетту. Шмель запутался в газовой вуали ее шляпки, и она сбросила ее. Ее бледно-золотые волосы сияли в зелени листьев, она стояла и смотрела, как горничная пытается стряхнуть шмеля с ее шляпки – и смеялась. В это мгновение я безнадежно, бесповоротно влюбился в нее. Я ничего не мог поделать с этим, как ты ничего не можешь поделать с любовью к ее сыну. Она не знала меня, и знать не хотела, но я решил получить ее. И я начал преследовать ее, и женился на ней – и никогда больше не слышал ее смеха.
Лео обернулся ко мне, и я увидела, каким опустошенным было его лицо.
– Я поклялся, что никогда больше не обременю женщину грузом своей нежеланной страсти, – сказал он. – Нарушив эту клятву, я принес другую – что, по крайней мере, не обременю женщину знанием об этой страсти. Но я нарушил и эту клятву. Прости меня, Эми, прости. Ты ведь догадалась об этом по розам?
Я не смогла произнести ни слова, а просто кивнула.
– Да, в тот вечер я увидел это по твоему лицу – понимание повлекло за собой страх. Ты боялась меня. Но ты боялась не всегда, и я начал надеяться. Я убеждал себя, говорил себе, что могу надеяться – и напугал тебя еще больше. Но тебе больше незачем бояться, Эми, Зверь понимает, что надежды для него нет, – рот Лео искривился в печальной улыбке. – В конце концов, это не сказка, а подлинная жизнь. – Лео пошел к двери. – Подожди здесь, Эми, я на минуту.
Он вернулся с Розой на руках.
– Вот твоя дочь, – вручил он ее мне.
Взяв Розу на руки, я обняла ее, прижалась лицом к ее сладко пахнущей шейке, поцеловала в щечку, уткнулась носом в волосы. Она взглянула на меня своими сонными темными глазками.
– Ты спишь, моя. Роза? – спросила я. – Твой папа разбудил тебя? Дорогая моя!
– Она не огорчится, что ее разбудили, – сказал Лео. – Она любит тебя.
Ее ручки потянулись к моей одежде, я расстегнулась и дала ей грудь. Лео молча сидел и смотрел, как я кормлю дочь, пока она не заснула снова.
– Тебе пора спать, Эми, – ласково сказал он.
– А где мисс Аннабел?
– Ушла в свою комнату, – затем он ответил и на мой невысказанный вопрос. – А он уехал. Он сказал Тимсу, что поедет вечерним поездом.
Я почувствовала пустоту и озноб. Глазки Розы изумленно раскрылись, и я заставила себя успокоиться.
– Пойдем в кроватку, цветочек мой.
Пока я поднималась по лестнице, Лео стоял у ее подножия. Когда я поднялась наверх, он повернулся, чтобы уйти, и я услышала, как дверь библиотеки закрылась за ним.
Глава двадцать вторая
Всю ночь я пролежала, прижимаясь к теплому юному тельцу Розы. Мои мысли упорно возвращались к Фрэнку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91