Наполеоновский конфликт, например.
– Сколько же тянулся этот конфликт?
– Война между Англией и Францией тянулась двадцать два года, с короткими передышками.
– Двадцать два года!
– Сейчас другие обстоятельства – современное оружие, без сомнения, ускорит исход войны, – услышав это, я содрогнулась. – Давай, Эми, на этот вечер забудем о войне. Я не Тиресий, чтобы предвидеть будущее. Может, быть, Этти Бартон права. Я знаю, что Джордж надеется на лучшее.
– И он – генерал, – с облегчением выдохнула я.
– Именно. Выливание суден за ранеными не дает мне квалификации для надежных предсказаний.
Лео произнес это таким тоном, что я поняла – он опять впадет в мрачное настроение, если я срочно не вмешаюсь. Поэтому я стала рассказывать ему о детях, о всяких умных штучках, которые Флора сказала и сделала, о том, что Роза уже хорошо и крепко держит головку.
– Она любит смотреть вокруг, моя Роза, и она так чудесно улыбается.
Лео слушал, каждый раз улыбаясь моим словам. Однако сам он не говорил много, он всегда так вел себя со мной. Я представила, как он сидит в этой же комнате за завтраком с французской графиней. С ней он разговаривал, я знала это – даже даря ей книги, он писал в них любовные письма. При мысли об этом жалость к Лео пронзила мое сердце. Зная про него такое, я чувствовала себя ближе к нему, чем прежде, потому что это у нас было общее – мы оба любили безнадежно, любовью, которая никогда не вернется.
– Лео, ты будешь пить кофе в гостиной? – спросила я его после десерта.
– Спасибо, Эми, с большим удовольствием. Когда мы вставали из-за стола, он сказал:
– Селби сообщил мне, что твоя новая гостиная уже отделана.
– Да, уже готова. Занавески уже повешены. Ты хочешь пойти и взглянуть на нее?
– Да, мне... интересно.
Наверху, в комнате, Лео огляделся вокруг.
– Мне казалось, что ты предпочитаешь более... изощренный, более украшенный стиль, – заметил он.
– Ох, разве тебе это не понравилось?
– Очень понравилось, просто это не то, что я ожидал.
– Беата говорит, что стены выглядят пустыми, потому что на них только одна картина, – нерешительно сказала я.
– Тогда закажи еще. Съезди как-нибудь в Лондон, если в Истоне нет картин по твоему вкусу.
Я собрала все свое мужество.
– Такие картины есть – только они твои. Густые брови Лео вопросительно поднялись.
– Мои?
– Те картины, которые были у тебя в Кью, – и поспешно добавила, – может быть, не все.
Лео взглянул на меня искоса.
– Нет, лишь одна-две из них... с трудом подходят... для гостиной леди.
– Но там есть одна, где девушка с младенцем. Флоре она понравилась. И еще одна. Где девушка с розами.
– Может быть, лучше не Афродиту? – посмотрел он на меня.
– Она мне понравилась.
– Ладно... согласен.
Я лукаво взглянула на него.
– Отошли ее художнику, чтобы он нарисовал ей что-нибудь из одежды – например, блузку с большим вырезом и короткую юбку, как носят школьницы.
– Что?! – ужаснулся Лео. – Неужели ты это говоришь всерьез?
Я хихикнула.
– Конечно, нет – она и так хорошо выглядит, – на мгновение, я испугалась, вдруг Лео рассердится на меня за попытку поддразнить его, но он тоже засмеялся. Наверное, вино, которое мы пили за ужином после шампанского, сделало и меня тоже чуточку легкомысленной.
Внизу, в большой гостиной, я поиграла немного с Розой между двумя чашками кофе. Лео молча наблюдал за нами. Я заметила, что его кофе совсем остыл.
– Хочешь свежего кофе перед прогулкой с Неллой? – спросила я.
Он встряхнулся, словно большой медведь, впервые вылезший из берлоги после зимней спячки.
– Нет, спасибо. Я, пожалуй, взял бы с собой Розу на прогулку по саду.
– Розу? Но...
– Естественно, ей будет лучше, если ты пойдешь тоже.
– Ну, я не знаю... слишком поздно.
– Но правительство издало декрет, что сегодня – день перехода на летнее время, и любезно переставило часы вперед, чтобы, дать нам побольше солнечного света. Кроме того, я думаю, что Роза должна отпраздновать свои крестины.
Почему бы нет? Солнце еще светило.
– Тогда, я заверну ее потеплее, хорошо?
Мы прошли через белые ворота в высокой кирпичной стене, между столбами, под зеленеющей листьями аркой. На поляне Лео свернул налево, по направлению к аллее вьюнковых роз. Там он остановился.
– Помнишь, Эми, тот вечер, когда мы разговаривали в самый первый раз? Я увольнял эту Дороти Перкинс, а ты считала, что это неверно – что я делаю ошибку. И ты говорила со мной, чтобы поправить меня. Ты помнишь?
– Да, конечно, – вдруг заторопилась я. – Давай пойдем сюда – я покажу тебе «Генерала Джека». Он очень разросся в этом году, – я решительно пошла вперед. Лео последовал за мной.
Мы обошли внутренний парк. Я рассказала ему о том, как растет каждая его роза, а он молча слушал, задавая незначащие вопросы. Роза заснула у него на руках – она все это видела раньше. Затем мы подошли к верхушке лестницы, взглянуть на мальчика, гордо восседающего на дельфине, и на «Гарланд розу», вьющуюся молодыми зелеными листьями по сучьям старой яблони. Лео стал спускаться по ступенькам. Я нехотя последовала за ним. Он остановился у скамейки на середине лестницы.
– Посидим немного?
По правде, мне не хотелось этого, но я подумала, что Роза стала тяжелой, а Лео не привык, как я, целый день носить ее на руках. Я села на скамью, Нелла растянулась на брюхе около моей ноги, а Лео грузно опустился рядом со мной. Он сидел чуть повернувшись, так, что мог смотреть прямо на «Гарланд», и молчал, а я от неожиданности не могла придумать, о чем говорить. Некоторое время мы сидели молча. Наконец он повернулся лицом ко мне.
– Это кажется невероятным, не так ли? Вот я держу на руках Розу – а год назад она еще не существовала, даже и мысли о ней не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91