Он улыбался, глядя на нее сверху вниз. Его золотистые глаза светились коварством, как у кошки, хотя взгляд их был довольно рассеянным. Интересно, сколько джина он успел вылакать?
– Милая Аллегра, – пробасил он и прижал ее напряженное, разгоряченное борьбой тело покрепче, – ты что, не в состоянии стоять смирно?
Однако она решила, что на сей раз Ридли не добьется своего так запросто, как прежде. Одно дело быть застигнутой врасплох, не успев толком проснуться. Зато сейчас она прекрасно осознает происходящее. И постарается словом и делом как можно яснее дать понять, что не собирается потворствовать его прихотям. Может, тогда он образумится и сменит объект для приставаний, а ее оставит в покое. Аллегpa напряглась всем телом и придала лицу холодное и решительное выражение.
– Вам угодно что-то в буфетной, милорд?
– Что-то угодно? – ухмыльнулся Ридли. – Ну конечно. Мне угодно освежить твои воспоминания о том, чего не могу забыть я сам. И это мне угодно повторить. Тот дивный поцелуй, что достался мне недавно там, в кабинете.
– Ни о чем подобном я не помню, милорд, – отчеканила Лллегра. – В моей памяти сохранился лишь весьма неприятный эпизод с поцелуем днем раньше, в лесу. Уж не его ли вы собрались повторить? Или все же отпустите меня?
– Черт побери, удар что надо! – еще громче расхохотался Грей. – Ладно, за этот удачный ответ я дарую тебе свободу. – Он отпустил пленницу и полез в жилетный карман. – По правде сказать, я пришел, чтобы дать тебе вот это. – И он вытащил золотую монету. – Хотя ты наверняка но станешь ее брать и заявишь, что я пытаюсь тебя подкупить. Чтобы загладить недоразумение, имевшее место утром,? – язвительно добавил виконт.
– А вот и нет, милорд. – Девушка взяла золотой и спрятала его в карман. – Я не настолько гордая, чтобы не брать денег. – Хотя голос Аллегры звучал холодно и безразлично, внутри у нее все тряслось от ярости. Он бессовестно издевается над людьми, а потом сует им деньги, как будто золотом можно вернуть поруганную честь. Позабыв об осторожности, она пустила в ход единственное доступное ей оружие – слово. – К тому же вряд ли это можно назвать попыткой подкупа. Скорее это вполне законное возмещение за беспокойство, причиненное мне вашим утренним визитом. – И Аллегра застыла, дерзко вздернув подбородок, готовая получить хозяйскую оплеуху.
Но вместо этого Ридли улыбнулся и подошел поближе, пьяно покачиваясь.
– Значит, то удовольствие, что ты испытала сама, можно считать просто подарком? – промурлыкал он. – Ведь то, что я делал, было тебе приятно. – От его глухого, многозначительного тона Аллегра обмякла, несмотря на унизительное напоминание о собственной слабости. В гневе она хотела было отвернуться, но ее решительно остановила твердая рука Ридли. – Ну что ж, получи еще один подарок. Вот. – И в ее ладонь лег ключ. – Это от твоей каморки. Отныне можешь больше не бояться непрошеных гостей.
Казалось бы, так просто: заботливый хозяин печется о спокойном сне своих слуг. Нет, только не этот пьяный негодяй!
– А второй такой же ключ припрятан у вас в кармане? – презрительно фыркнула она.
– Нет. На что мне второй ключ? Я знаю, что рано или поздно ты сама примешь меня. И в прямом, и в переносном смысле. – При виде того как девушка раскраснелась от столь пошлого намека, Ридли издевательски рассмеялся.
А на нее внезапно навалилась великая тяжесть, какая-то безысходность, ледяными тисками сдавившая сердце. Не было надежды на то, что ее оставят в покое. Аллегру будут преследовать по-прежнему, будут дразнить и мучить, пока она не возненавидит своего хозяина так же неистово, как ненавидят его остальные слуги. Или – что еще хуже – пока Аллегра не возненавидит самое себя, потому что не сможет устоять перед его искусством обольщения. Она не забыла, что вытворял с ее матерью сквайр Прингл. Но мать по крайней мере брали силой, ее вынудили против воли изображать шлюху. А как станет оправдываться перед собой Аллегра, если покорится Ридли? У нее вырвался тяжелый, обреченный вздох.
– С вашего позволения, милорд, я бы хотела вернуться к работе. Буфетную нужно привести в порядок.
С его лица мигом исчезла надменная улыбка. Болезненно сморщившись, он спросил:
– Откуда этот горестный взор? Мы же только пошутили, не более. Все это болтовня, пустые слова. Во всяком случае, для меня. Или ты еще не научилась смеяться над жизнью?
– Я получила от жизни совсем иные уроки, – ответила Аллегра, сморгнув невольные слезы.
Впервые за все время его пьяный взгляд полностью сфокусировался на ее лице, как будто прозвучавшая в простой фразе горечь и боль задели какие-то струны в его душе. Грей протянул руку и потрогал прозрачные капли у нее на щеке. Он прикоснулся к ней осторожно, ласково, как любящий отец.
– Поведай мне, милая Аллегра, – прошептал он, – откуда такое горе в твоих темных очах?
Она уставилась на него в полной растерянности. Да что же это за человек, этот пьяный самодур, надменный, жестокий и безжалостный? Грей не заслужил ничего, кроме отвращения и ненависти. И тем не менее даже за столь краткое пребывание в доме Аллегра увидела не раз и не два под пьяной маской другого человека. Такого, который может ласково улыбнуться и погладить ее по заплаканной щеке. Такого, который отличается от известного всем Грея Ридли так же, как архангел Гавриил отличался бы от Люцифера. Такого, чьи хищные тигриные глаза могут моментально стать добрыми, сочувственными, скорбными от разделенной боли. Под взглядом этих глаз так хотелось распахнуть душу, излить свои тревоги и печали.
Ее охватило бешеное желание прижаться к этой сильной, широкой груди, чтобы рассказать впервые в жизни обо всем, чтобы выплакать скопившийся за долгие годы океан слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124