По бокам часовни, в каменных нишах, стояли фигуры святых. Часовня производила величественное впечатление, и Ларк подумала, что убежать оттуда так же трудно, как и из замка.
К Стоуку подошел грум лет шестнадцати и взял его лошадь под уздцы.
— Тод? — спросил Стоук. Это было первое слово, которое он произнес за весь вечер.
— Он самый, милорд. — Тод поклонился.
Стоук подхватил Ларк за талию, чтобы помочь ей соскочить с коня. Она оттолкнула его.
— Оставь, прошу тебя. Я и сама в силах слезть с лошади.
— Не упрямься.
Он помог ей спуститься на землю. При этом Ларк снова прикоснулась к нему, отчего у нее затвердели соски, а ноги сделались ватными. Ей захотелось обвить шею Стоука и поцеловать его в губы, но делать этого она, конечно, не стала.
Отступив на шаг, Ларк сказала:
— С твоего позволения, я буду ходить сама.
— Что ж, походи, разомнись немного. — Стоук нахмурился. — Тебе и вправду нужно привыкнуть к этому месту, ведь ты теперь принадлежишь мне.
Слова «ты теперь принадлежишь мне» эхом отозвались в мозгу Ларк.
Едва переставляя ноги, она последовала за Стоуком. Когда они вошли сквозь массивные дубовые двери в длинный коридор, украшенный висящими на стенах головами кабанов и оленей, Ларк услышала странный скребущий звук и обернулась — за ней, высунув язык и цокая когтями по каменным плитам пола, устало брел Балтазар.
Запахи дыма, жареной оленины и немытого человеческого тела самым причудливым образом смешивались в затхлой атмосфере коридора, напоминая запахи постоялого двора.
Ларк вдруг подумала, что матери стоило больших трудов поддерживать уют и чистоту в Сент-Вейле. Элизабет можно было обвинить во многих грехах, но только не в отсутствии аккуратности и чистоплотности.
Из зала доносился гул множества голосов, но в отличие от Сент-Вейля он не прерывался взрывами смеха, а напоминал низкое гудение рассерженных шмелей. Ларк решила, что обстановка в зале мрачная, а вечерние посиделки за столом проходят в Кенилворте невесело — не так, как у нее дома. Вздохнув, девушка впервые в жизни пожалела, что рядом с ней нет Элизабет.
Ларк вслед за Стоуком вошла в зал, который, по слухам, был точной копией залов в замках знатных нормандских баронов. Потолок из досок орехового дерева был высотой примерно в сто футов. Его поддерживали балки неимоверной толщины, почерневшие от копоти.
Зал окружала деревянная галерея, тянувшаяся вдоль стен на высоте двадцати футов. На стенах висели знамена и штандарты, украшенные гербом Стоука — все тем же крылатым черным драконом с красными глазами, а также вышитыми коврами с изображением сражающихся драконов. В одной из стен зала была прорублена полукруглая арка для огромного очага, возле которого суетилась низенькая плотная женщина. Она вращала за ручку большой вертел с нанизанными на него частями туши дикого оленя. Жир капал на раскаленные угли, отчего из жерла очага доносилось шипение, а вырывавшийся оттуда дым поднимался к потолку.
Два виночерпия ходили вдоль столов, щедро оделяя людей Стоука выпивкой. Пищу на огромных подносах разносили служанки, они же и распределяли ее. В центре, на возвышении, стоял огромный дубовый стол с испещренной царапинами поверхностью.
За столом сидело двое мужчин. Один из них, с золотистыми волосами и мелкими чертами лица, был невысок. Огромные печальные глаза придавали ему сходство с бурундуком. На вид ему было лет двадцать пять — тридцать.
Он брал пищу с того же блюда, что и сидевший рядом с ним могучий рыцарь в зеленой, шитой золотом тунике, с такими же черными волосами и квадратным подбородком, как у Стоука. Однако в отличие от Стоука он смотрел на мир не черными, а голубыми глазами. Кроме того, он выглядел старше Стоука лет на десять. Устремив взгляд перед собой, рыцарь задумчиво жевал мясо.
Когда Стоук вошел в зал, его приближенные разом замолчали. В огромном зале стало так тихо, что Ларк услышала стук собственного сердца.
В следующий момент на девушку устремились пятьдесят хищных и изучающих глаз. Балтазар встал рядом с хозяйкой. Ларк погладила волка дрожащей рукой, не зная, как себя вести. Она догадалась, что все собравшиеся осведомлены о том, что именно она ударила Стоука кинжалом в спину, и впервые в жизни не могла стоять с высоко поднятой головой: уж слишком не равны были силы. Даже если бы она попыталась объяснить людям Стоука, что вовсе не хотела его убивать, ей все равно никто бы не поверил.
— Пойдем, ты же не можешь стоять здесь вечно. — Стоук подхватил девушку под локоток и повел к дубовому столу, предназначавшемуся для хозяина и самых знатных гостей.
Пока они шли, рыцарь в зеленой тунике сначала исследовал лицо Ларк немигающим взглядом голубых глаз, а потом переключил внимание на ее тело.
Стоук давно уже заметил этого человека и, когда подошел с девушкой ближе, сказал:
— Чему обязан честью видеть тебя за своим столом, Луи? Если не ошибаюсь, мы с тобой не встречались по меньшей мере лет пять.
Красивое лицо Луи скривилось, как от приступа зубной боли, он оторвался от созерцания прелестей Ларк и вскинул глаза на Стоука. Некоторое время рыцари рассматривали друг друга в упор. Их взгляды, сталкиваясь, казалось, высекали искры. Первым нарушил молчание Луи.
— Брось, кузен, неужели, чтобы приехать к тебе в гости, мне нужно изыскивать какую-то причину? Но в данном случае причина была, и весьма серьезная. Ты ведь, кажется, собирался вступить в брак? Меня, признаться, задело, что в честь такого события ты не пригласил меня к себе. Потом, правда, сэр Роуленд сообщил мне, в какую передрягу ты попал. — Едва заметная ироничная улыбка тронула губы Луи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115