— Не знаю, поломала ли я ей карьеру, — хихикнула Изабель. — Но вот нос ей ты точно сломал!
Он криво усмехнулся.
— Да, это был, наверное, самые переломный момент в ее жизни!
— Бессовестный! — рассмеялась Изабель. — У тебя совсем нет жалости.
— Неправда, — возразил Терренс. — Ведь еще немного, и она придушила бы тебя!
— Да, она на это способна. К счастью, пока ты не появился, на моей стороне сражалась Миртл. — Девушка прищелкнула языком, вспоминая пережитую битву. — Миртл сказала, что я не виновата в том, что танцую как корова на льду.
— Изабель! — воскликнул Терренс.
— что? — удивленно посмотрела на него Изабель. — Я просто повторяю то, что она сказала. И я ей очень благодарна. Не за слова, конечно, а за то, что она поддержала меня.
Терренс внимательно присмотрелся к сидящей перед ним девушке. Вид у нее, по правде сказать, был жалкий: синяк под глазом, царапина на щеке… Платье в нескольких местах порвано и висит лохмотьями, на нем следы пудры и губной помады. М-да… Он снял с себя плащ.
— Что ты делаешь? — удивилась Изабель.
— Возьми, — протянул ей плащ Терренс, — накинь.
— Зачем?
— Хотя бы слегка прикроешься.
Она наконец обратила внимание на свой наряд и ахнула. Затем схватила предложенный плащ и закуталась в него. Терренс вежливо отвернулся к окошку.
Когда он снова посмотрел на Изабель, она выглядела уже пристойно, но даже в полумраке кареты можно было увидеть, как пылают ее щеки.
— А ты здорово дерешься, — похвалил Терренс, желая переключить ее внимание.
— Да? Спасибо, — улыбнулась она.
— А где ты научилась такому удару левой? — полюбопытствовал он.
Легкая улыбка тронула ее губы.
— У Джоша. Когда мы были с ним маленькими, то потихоньку от отца каждый день боксировали. Папа всегда осуждал нас за это. Он считал, что бокс — ужасно грубый вид спорта. — Она рассмеялась. — Так что мне приходилось быть партнершей Джоша во всех боях. Позже мы научились хитрить, и если отец заставал нас за этим занятием, мы врали ему, что разыгрываем батальные сцены из истории. И он всегда успокаивался — ведь история всегда была для него священна!
Терренс слушал молча, любуясь мерцанием ее глаз. Они притягивали, от них исходили сияние и тепло, проникавшие прямо в его сердце.
— Ты очень любишь его, правда?
— Конечно. Он мой брат, — кивнула Изабель. Терренс не мог больше утерпеть. Он поднял ладонь и нежно коснулся ее губ.
— Ты поцарапалась.
Тень удивления пробежала по лицу Изабель. Она медленно подняла руку и дотронулась до лба Терренса.
— Ты тоже.
Так они и сидели, едва касаясь друг друга, преисполненные нежности и волнения.
— А ты… У тебя есть братья? — нарушила молчание Изабель. Голос ее был тихим, едва слышным. — Или… Или сестры?
— Нет, — ответил Терренс и осторожно провел пальцем по ее губе. — Я был единственным ребенком в семье.
— Родители мои умерли, когда я был совсем маленьким. Меня воспитывала бабушка… и ее сестры.
— Одни женщины? — вскинула брови Изабель.
— Одни женщины, — хохотнул Терренс, — и в немалом количестве.
Он ничего не мог поделать с собой. Ему нестерпимо захотелось обнять ее. Терренс поднял руку и погладил Изабель по голове. Она болезненно поморщилась.
— Больно?
— Ничего, — усмехнулась Изабель. — Тесс сильнее досталось!
Их глаза встретились. Внезапно оба они рассмеялись.
— А ты опасная женщина, Изабель! — воскликнул Терренс.
Она прекратила смеяться и сказала со странным выражением на лице:
— Пожалуй. Во всяком случае, могу ею быть.
Он мягко взял ее руку и поднес к своим губам. Нежно целуя ее, Терренс прошептал:
— Да нет. Ты просто очень смелая.
Изабель покраснела и покачала головой.
— Мне нечем гордиться. Леди не должна бить других леди.
— Не переживай, — ответил Терренс, — они не леди.
— И еще мне повезло… — Она замолчала и покраснела, облизнув нижнюю губу.
— Ну, что? Что еще? — нетерпеливо воскликнул Терренс. — Да не таись! Мы же сражались на одной стороне, верно?
— Ладно, скажу, — смущенно улыбнулась Изабель. — Мне повезло, что удалось так легко вытащить из корсета стальные пластинки. Знаешь, они на самом деле незаменимы в ближнем бою!
Терренс громко расхохотался.
— О, небеса! Так ты вооружилась пластинками от корсета?
— Говорю же, что я нехорошая, опасная, дрянная…
— О, нет, — обнял ее Терренс. — Я горжусь вами, мисс Изабель Клинтон. И очень благодарен судьбе за то, что именно вы оказали мне честь, согласившись выступить в роли моей любовницы!
— Даже когда над вами смеются из-за меня? — поморщилась Изабель. — И… И когда из-за меня приходится драться с целым кордебалетом?
— Конечно, — ответил Терренс и почувствовал, как она напряглась. — В чем дело?
— Ничего, — ответила Изабель. — Просто я вся в синяках.
Терренс снял с ее плеча руку.
— Извини, я не подумал. А как ты вообще, Изабель? — сказал он сочувственно.
Она вскинула на него глаза, затем опустила их.
— Как вообще?
— Ну да. Ведь тебе досталось сильней, чем мне, — мягко заметил Терренс. — Сначала на сцене, потом за кулисами. Представляю, как тебе было тяжело. К тому же ты стала в театре притчей во языцех.
Он помолчал немного и спросил:
— Хочешь бросить все это, Изабель?
— Ты хочешь, чтобы я бросила? — тихо спросила она.
Терренс покачал головой.
— Не во мне дело. Я тебя спрашиваю: хочешь бросить?
Она помолчала, задумчиво глядя в окно. Затем неожиданно спросила:
— А что тебе был должен Антонио?
Терренс удивленно моргнул.
— А это-то здесь при чем?
— И все-таки? — настойчиво переспросила Изабель.
Терренс вздохнул.
— На первых порах я финансировал его театр.
Изабель округлила глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119