— Да нет же…
— И волосы, — указал он пальцем на ее локоны. — Бабушка ни за что не поверит, что это натуральный цвет.
— Они… они натуральные. Я от рождения блондинка, — растерянно сказала Изабель.
— Замечательно, — пробормотал Терренс, и его глаза потемнели. — Вы на самом деле такая женщина, которую страшно потерять любому мужчине.
— Потерять? — Растерянность сменилась удивлением. — А зачем вам меня терять?
— Увы, это все же лучше, чем жениться на мисс Эрроурут, — ответил Терренс.
Их головы незаметно сближались. Еще секунда, и губы потянулись навстречу губам. Ресницы Изабель затрепетали.
Еще мгновение — и…
И стены гостиной вздрогнули от громкого крика:
— Гром и молния! Чем это вы тут занимаетесь с моей девочкой, господин хороший?
Изабель испуганно открыла глаза. Голова Терренса дернулась, словно на резинке, и резко откинулась назад. Изабель обвела комнату непонимающим взглядом. В дверях стояла Рут — в боевой стойке, подбоченясь, с глазами, из которых сыпались искры.
— Какой стыд, мисс Изабель, — прошипела Рут, вплывая в гостиную. — Какой позор! Вы ведете себя словно… шлюха!
Внезапно она замолчала и обернулась, проверяя себя. Нет, ей не показалось. Прямо возле ее ног на полу лежал красно-золотой корсет, украшенный смятыми кружевами.
— Пресвятая Матерь Божья! — в ужасе закричала экономка.
— О господи! — в один голос с нею воскликнул Терренс, давясь от смеха.
— До чего вы докатились! — закричала Рут и принялась яростно топтать злополучный корсет.
Тот скрипел и извивался под ее тяжелыми башмаками. Насладившись местью, Рут направилась к Терренсу. Во время расправы к ее ногам прицепился золоченый шнурок, и теперь весь корсет — еще более жалкий и помятый — волочился за экономкой словно крошечная баржа за огромным буксиром.
— Это козни дьявола! — повторила старая хранительница домашнего очага. — Что он сотворил с моей Изабель?
— Изабель больше не ваша, она моя, — заявил Терренс, косясь на корсет и продолжая вздрагивать от душившего его хохота.
Он бросил на девушку многозначительный взгляд и продолжал:
— По-моему, самое время, чтобы ты все объяснила своей экономке, любовь моя!
— Твоя любовь? — От изумления у Рут не находилось нужных слов. — О чем ты толкуешь, сатана?
— Объясни же ей, Изабель, — ободряюще улыбнулся Терренс.
Изабель медленно подняла к груди руку, поправила свалившееся с плеча ядовито-красное боа.
— Э-э-э… Видишь ли, Рут… Это довольно запутанная история… Одним словом, я решила стать актриской и пойти на сцену… Короче, отныне я — актриса, протеже этого джентльмена.
— И любовница, — быстро добавил Терренс.
— Любовница? — завизжала Рут.
— Но только понарошку, — поспешила вставить свое слово Изабель. — Не на самом деле. Не взаправду.
— Понарошку? — завопила экономка, тыча пальцем в сторону Терренса. — Покажите-ка мне женщину, которая будет только притворяться любовницей такого красавчика! Так я вам и поверила!
— Но вы же совершенно не знаете меня, Рут, — заметил Терренс. — Вы увидели-то меня впервые две минуты назад!
— И двух минут достаточно, — парировала Рут, — чтобы понять, что вы за птица! Вы — исчадие ада, сатана, коварный соблазнитель, пришедший, чтобы совратить мою бедную невинную овечку!
— Да нет же, Рут, нет! — запротестовала Изабель. — Я прекрасно могу сама о себе позаботиться! Я собиралась с его помощью стать актрисой, и ничего больше.
— Это правда, — подтвердил Терренс. — Вы имеете честь беседовать с выдающейся актрисой нашего времени — Изабель Клинтон!
Он победно поднял над головой руку Изабель и спросил:
— Не так ли, моя куколка?
Рут взревела так, что в оконных рамах жалобно задребезжали стекла.
Терренс откинулся в кресле-качалке и слегка поморщился. Изабель стояла возле пианино и пыталась повторить гамму, которую наигрывал Антонио Мазелли. Голос у нее оказался слабеньким, невыразительным. К тому же она безбожно фальшивила.
Наконец Антонио с грохотом опустил на клавиши растопыренные руки. Струны отозвались негодующим звоном.
— Это невыносимо! — воскликнул итальянец, сопровождая каждый слог протестующим аккордом. — Невыносимо!
Терренс подскочил на кресле, а Изабель зажала ладонями уши, с ужасом уставившись на взбешенного режиссера.
— Ха, ха! — погрозил он ей пальцем. — Не нравится, да? Не нравится? Но я только лишь сыграл то, что вы поете!
Испуганная Изабель не знала, что ей делать.
— Простите?
— Никогда! — вскинул руки вверх Антонио. Затем обернулся и добавил: — Терри, это невозможно! Не спорю, выглядит она словно ангелочек. Но поет-то точь-в-точь как кошка драная! Да-да, как кошка, которой прищемили хвост! Мяу-мяу! — передразнил экспансивный итальянец.
— Постойте! — гордо выпрямилась оскорбленная Изабель. — Это не так!
— Не так? — фыркнул Антонио, сверкнув карими глазками.
— Вы ошибаетесь! — широко улыбнулась Изабель. — Я не выгляжу ангелочком. Я выгляжу шлюхой! — Она поддернула рукава желто-зеленого платья с низким вырезом. — Если вы станете утверждать, что именно такой фасон распространен на небесах…
— Тогда все актрисы непременно должны попасть в рай, — со смехом закончил Терренс, любуясь лукавой улыбкой на лице Изабель. — Ты посрамлен, Тони!
— О, белла миа донна! — скривился Антонио, складывая руки на животе. — Какое наслаждение смотреть на вас, когда вы молчите! И какая пытка — слушать вас, когда вы посте! Нет, вы не созданы для пения, красавица! Ну скажите, почему ваш прелестный ротик издает такие безобразные и слабые звуки?
— Я думаю, все дело в дыхании, — резонно заметил Терренс. — Она просто неправильно дышит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119