— Неужели ты в это веришь?
— Откровенно говоря, нет, но твоя мать и Тернер верят. Они обе клянутся, что если ты хоть одним глазком взглянешь на ткань, наш брак обречен. — Ступая на цыпочках, она провела его в комнату, которая находилась напротив спальни графини, где на столе все еще лежали образцы тканей.
— Наверное, это самое дурацкое приключение из всех, в которых я когда-либо участвовал.
— Тсс! — Татьяна повернула дверную ручку и втолкнула его внутрь. — Более дурацкое, чем поездка в Россию из-за двух слов, нацарапанных на клочке бумаги?
— Ну, в этом не было ничего дурацкого… — Он попытался прижать ее к двери, но Татьяна решительно высвободилась из его рук.
— Для этого еще будет время, когда ты выберешь ткань. Снимай сюртук.
— С удовольствием. И брюки тоже?
— Пока достаточно. — Она наклонилась и принялась затыкать сюртуком щель под дверью.
— Для человека, который не верит в приметы, ты принимаешь слишком серьезные меры предосторожности.
— Я отношусь с уважением к тому, во что верят другие, особенно твоя матушка.
— Насколько мне известно, ты выбирала в течение трех дней, но так и не смогла принять решение.
— Для этого я и привела тебя, — прошептала Татьяна. — У тебя две минуты.
Лукас окинул взглядом образцы тканей и прикоснулся к синевато-серому атласу.
— Вот этот.
— Прошу тебя, отнесись к этому серьезно. Даже в Мишакове всем было известно, что женщина, которая идет под венец в сером, наверняка окажется бесплодной.
— Ага, значит, некоторые суеверия ты все-таки воспринимаешь всерьез! Ладно, как насчет этого? — спросил он, указывая на прозрачный бледно-розовый шелк.
— Хорошо, но к нему необходимо выбрать подкладку. Он просвечивает насквозь.
— Именно этим он мне и нравится. — Лукас с вожделением взглянул на нее. — Нельзя ли хотя бы ночную сорочку из него сделать?
— Это шелк по двадцать фунтов за ярд!
— Есть вещи, за которые я готов дорого заплатить.
— Ладно, допустим. Но как же все-таки быть со свадебным платьем?
— Поднеси поближе свечу. — Лукас еще раз пересмотрел все образцы. — Этот. Он мне нравится.
Это был набивной муслин.
— Мне он тоже понравился, — прошептала Татьяна, — но твоя матушка сказала, что он не подходит для этой цели. Ни одна женщина из семейства Сомерли не выходила замуж в платье из муслина…
— На нем изображены розочки. Это напоминает мне, как ты выглядела… и как пахла в ту ночь. — Он ласково обвел пальцем ее губы. — Ты сказала, что он тебе понравился, значит, нужно остановить выбор на нем.
Она с сомнением покачала головой:
— Не знаю…
— Но я уже сделал выбор! Татьяна, любовь моя, тебе вовсе не обязательно идти на поводу у моей матери. Ведь и леди Сомерли, которая могла бы сравниться с тобой, никогда не было.
Почему-то у Татьяны стало тяжело на сердце, как бывает перед грозой. «Во всем виноват проклятый предрассудок», — подумала она.
— Значит, остановимся на муслине, если тебе так угодно. Нам осталось ждать совсем немного. Что может случиться за двадцать дней?
— Я люблю тебя! — Лукас задул свечу. — А теперь позволь проводить тебя в твои комнаты, пока я не забыл о своем благородном порыве.
Глава 25
— Мне неприятно признаваться в этом, но ты сделала правильный выбор.
Не веря своим ушам, Татьяна, оторвавшись от созерцания в трюмо своего подвенечного платья, обернулась к Далси. С заложенным в мелкую складку лифом, широким сверху и суживающимся снизу рукавом, широкой юбкой, отделанной массой венецианских кружев и лентами, платье было изготовлено из муслина с изображением роз в полном цвету.
— И не возражаете против того, что оно сшито не из шелка или атласа?
Графиня с улыбкой покачала головой:
— Ничуть. Муслин лишь подчеркивает твою молодость, свежесть, миловидность. Теперь надо подобрать драгоценности. Открой шкатулку, Тернср, и начнем с жемчуга. — Татьяна стояла не двигаясь, пока горничная надевала на ее шейку жемчужное колье графини. Подумав мгновение, Далси сказала: — Слишком тяжелое. Попробуем изумруды. Нет, не то. А топазы? Тоже нет, цвет совсем не подходит. Знаю — аметисты! Они всегда были тебе к лицу!
— Мне очень нравятся аметисты, — неуверенно сказала Татьяна.
— Но колье слишком длинное для этого декольте. Что там еще есть у нас, Тернер? Рубины? Возможно, но для этого следует сменить оправу на более легкую, а на это нет времени. — Графиня с досадой вздохнула. — У нас осталось всего три дня.
— Сожалею, — пробормотала Татьяна.
— Я сожалею еще больше, — сказала Далси и вдруг прищелкнула пальцами. — Где у нас те бриллианты, Тернер, которые адмирал подарил мне на нашу десятую годовщину?
— В сейфе в Лондоне, — ответила горничная.
— Черт побери! Я уверена, что к этому платью нужны бриллианты. Как ты думаешь, если мы пошлем кого-нибудь немедленно… Нет, пожалуй, не успеем. Ну что же, попробуем что-нибудь еще. Как насчет опалов?
— Опалы приносят несчастье, — сказала Татьяна. — По крайней мере так считалось в Мишакове.
— В Дорсетшире тоже так считают, — подтвердила Тернср.
— Что ж, не будем рисковать. Может быть, камея?
— Ее некуда приколоть, — резонно заметила Тернер.
— А если на бархотке? Например, розового цвета?
Попробовали и этот вариант.
— Ужасно! — заявила графиня. — Турмалины? Бериллы?
Их тоже примерили и отвергли.
— А что, если простую золотую цепочку? — предложила Татьяна.
— Кем ты себя вообразила? Марией Антуанеттой? Кажется, у нас где-то было колье из речного жемчуга, Тернер?
Против этого неожиданно и категорически возразила Татьяна:
— Никакого речного жемчуга. — Она не хотела, чтобы в день свадьбы что-нибудь напоминало ей о Петре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86